Резкий звон ворвался в полутьму,
И она шагнула к телефону,
К частому, настойчивому звону.
Знала, кто звонит и почему.

На мгновенье стала у стола,
Быстро и взволнованно вздохнула,
Но руки вперед не протянула
И ладонь на трубку не легла.

А чего бы проще взять и снять
И, не мучась и не тратя силы,
Вновь знакомый голос услыхать
И опять оставить все как было.

Только разве тайна, что тогда
Возвратятся все ее сомненья,
Снова и обман и униженья -
Все, с чем не смириться никогда!

Звон кружил, дрожал не умолкая,
А она стояла у окна,
Всей душою, может, понимая,
Что менять решенья не должна.

Все упрямей телефон звонил,
Но в ответ - ни звука, ни движенья.
Вечер этот необычным был,
Этот вечер - смотр душевных сил,
Аттестат на самоуваженье.

Взвыл и смолк бессильно телефон.
Стало тихо. Где-то пели стройно...
Дверь раскрыла, вышла на балкон.
В первый раз дышалось ей спокойно.

Эдуард Асадов

МУЖСКОЙ МОНОЛОГ

меняя женщин, как перчатки,
играя безразлично в прятки,

сердца как шоколад кусал
и каждый раз, насытившись — бросал!

не я. они дарили мне цветы
и причитали нежно: «Нужен только ты!»

не проходило даже двух недель,
готовы были лезть ко мне в постель.

бросал, не думая о боли:
на то дана мужская воля,

чтоб каждый раз на полпути
опять забыть сказать:" Прости".

и может говорить негоже,
но я скажу — ее я бросил тоже.

она дарила мне всю нежность рук и поцелуев
к другим ни сколько не ревнуя.

как бросил, так запричитала:

"Ах больно, сердцу больно осознать разлуку!
меня обнимут вновь другие руки!"

но это все не то — страшней, чем просто «жаль»,
в ее душе безвольная печаль.

о да! она любила больше всех
и, не способная на грех,

носила длинные подолы.
и поклоняясь мне до пола,

уж слишком быстро надоела.
как бросил — сразу заревела:

"Гордись собой, гордись своим уменьем,
но знай — к тебе мое стремленье.

о боже, накажи, чтоб понял боль
сердец чужих обманчивый король."

и наказал.
_
и так скитаясь у чужих порогов,
не то что соблазнить — я не могу потрогать!

не женщина кривая, не мужчина.
я просто жалкая теперь… картина.

и так прошел, наверно, век.
а я так и остался недочеловек.

мораль проста, как этот стих -
любить не можешь, не влюбляй других.

Ах Астахова

Иосиф Бродский

…Мой голос, торопливый и неясный,
тебя встревожит горечью напрасной,
и над моей ухмылкою усталой
ты склонишься с печалью запоздалой,
и, может быть, забыв про всё на свете,
в иной стране — прости! — в ином столетьи
ты имя вдруг моё шепнешь беззлобно,
и я в могиле торопливо вздрогну.

23 января 1962

Нельзя сначала убивать, потом шептать: я не нарочно.
Нельзя все время предавать, потом молить: исправлюсь точно.
Нельзя сначала принижать, потом просить: прости за шутку.
Нельзя трусливо убегать, сказав, что вышел на минутку.
Нельзя вернувшись сделать вид, что всё как прежде остаётся.
Ведь жизнь на месте не стоит.
За всё всегда платить придётся.

В тихом омуте черти водятся,
в покер режутся до утра,
хлещут виски, по пьяне ссорятся
/заходила я к ним вчера/
в тихом омуте черти – девочки
пьют шампанское до зари,
красят губки, рисуют стрелочки,
строят глазки, грустят о любви.
в тихом омуте секс, наркотики
и бульвары ночных фонарей.
купидоны играют в дротики,
попадая опять в людей..
и не целясь, стреляют пьяные
и кайфуют…
а на земле..
лечат раны на сердце рваные
пострадавшие
по весне..

Жизнь — бумеранг.

К тому и ведётся: что отдаёшь, то и вернётся.
То, что посеешь — то и пожнёшь, ложью пробьётся твоя же ложь.
Каждый поступок имеет значение; Только прощая, получишь прощенье.
Ты отдаёшь — тебе отдают, ты предаёшь — тебя предают, ты обижаешь — тебя обижают, ты уважаешь — тебя уважают. Жизнь — бумеранг: всё и всем по заслугам; Чёрные мысли вернутся недугом, светлые мысли — Божественным светом.

Если не думал — подумай об этом.

В день рождения поэта серебряного века ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА

Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нём толпа пустая
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.

Фокстрот, кинематограф и лото –
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны! Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлёт в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над вечно первенствующей планетой…
Он в каждой песне, им от сердца спетой,
Иронизирующее дитя.

1926