Меня сегодня много, но напишу ещё об одном моменте, который мне встретился дважды за последнее время — на этот раз у современных шотландских авторов. В конце концов, 8 марта — самое время поговорить о равных правах.

«Бар «Сазерленд» был заведением популярным. Там не было ни музыкального автомата, ни видеомагнитофонов, ни «одноруких бандитов». Спартанская обстановка да телевизор с то и дело сбивающимся, рябящим изображением. До самой середины шестидесятых дамам вход в бар был заказан. И тогда там, судя по всему, было что скрывать: лучшее бочковое пиво в Эдинбурге».
(Иэн Рэнкин. «Крестики-нолики»)

«Мы были «У Рандана», это новейшая инкарнация бара, что некогда функционировал под именем «Рынок у коровника», а еще раньше назывался «У Пэдди Джонса». Это «у», похоже, на века. Хотя я первоначального названия уже не застал, признаться, меня гложет тоска по временам, когда бары носили довольно осмысленные имена и не предлагали претенциозные до идиотизма фирменные блюда и напитки с фольклорным закосом и десяток разных по названиям, но не по вкусу и не по цене (запредельной!) сортов светлого пива – в бутылках с аляповатыми этикетками, неподатливыми крышками и горлышками, раздувшимися, видимо, оттого, что в них затолкали кусок чего-то цитрусового.
Но если такова цена, которую мы вынуждены платить за круглосуточную работу подобных общественных заведений и за то, чтобы в них обслуживали женщин, то я смиряюсь – брюзжать неприлично. Когда-то я не верил отцу, думал, он меня разыгрывает: якобы в его молодости бары в первую половину дня были закрыты, и к десяти вечера (к десяти! господи! я редко выхожу из кабака до полуночи!) посетителей гнали взашей, и в большинстве пивных не было женских туалетов. Но это скорее всего правда, а ведь прошло всего-то навсего полтора десятка лет».
(Иэн Бэнкс. «Воронья дорога»)

Первая цитата про Эдинбург, вторая про Глазго. Но картина в целом универсальная: очень многие традиционные пабы стали обслуживать женщин относительно недавно.

Самая громкая история в контексте Шотландии связана с пабом The Grill в Абердине. В 1973 году 22-летняя Джеки Блэр шла мимо него на конгресс профсоюзов Шотландии и увидела табличку на двери: No Ladies Please. На конгрессе она участвовала в круглом столе по вопросам равной оплаты труда и высказалась в духе: как можно рассчитывать на гендерное равенство в этом вопросе, если женщине даже в паб не попасть. И, видимо, угодила в яблочко: набралась большая компания женщин, изъявивших желание прямо после конференции отправиться в этот паб и заказать там выпивку (к слову, нашлись и мужчины, которые их поддержали).

Посетители паба были шокированы, хозяин отказался обслуживать женщин (но те всё же раздобыли выпивку через своих товарищей-мужчин), в какой-то момент даже была вызвана полиция. Но это было только начало масштабной волны протестов.

В 1975 году вступил в силу Акт о половой дискриминации, и The Grill был вынужден распахнуть свои двери для женщин. Но при этом женский туалет в нём появился только в 1998-м! Зато сегодня The Grill явно эксплуатирует тему для привлечения посетителей, ведь теперь это типичный паб «с историей», где на стенах висят фотографии — в данном случае, с протестов 1973 года.

Кому-то покажется, что эта история скорее забавная, чем поучительная. Но я убеждена, что многие проблемы современного мира связаны с тем, что он по-прежнему очень «мужской». Поэтому, дорогие дамы, боритесь за свои права, и с праздником!

Смотрите-ка, сегодня годовщина с начала первого известного нам расследования Шерлока Холмса (14 марта 1881 года). Есть что-то притягательное в этих датах.
Upd. В комментариях справедливо заметили, что с правильной датой я промахнулась на 10 дней. Но тем интереснее поговорить о выдуманной реальности, которая живёт своей жизнью.

«Четырнадцатого марта — мне хорошо запомнилась эта дата — я встал раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком. Наша хозяйка так привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще не успела поставить мне прибор и сварить на мою долю кофе. Обидевшись на все человечество, я позвонил и довольно вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака. Схватив со стола какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить время, пока мой сожитель молча жевал гренки».
(Артур Конан Дойль. «Этюд в багровых тонах»)

Надеюсь, вы помните, что завтрак Шерлока Холмса не подразумевает овсянки? Мне иногда кажется, что о происхождении этого мифа столько уже сказано, что и повторять не стоит, но регулярно убеждаюсь в обратном :) Всё же хорошее кино оставляет след. В принципе, овсянка в контексте английского завтрака стала мемом (как сказали бы сейчас) исключительно благодаря советскому кинематографу. «Овсянка, сэр» была придумала в рамках экранизации Игоря Масленникова — и очень удачно, судя по произведённому эффекту. Но держать в голове реальную картину тоже полезно, как по мне.

Если конспективно пробежаться по фактам:

1. Овсянка — важное блюдо на территории Шотландии, но не в Англии. Действие «Собаки Баскервилей» происходит в Девоншире — относительно Шотландии это противоположный край страны.

2. Даже в Шотландии овсянка — удел тех, кто победнее. Как в Англии крестьяне и горожане низших сословий могли завтракать пустым хлебом, так в Шотландии — пустой овсянкой. И по доступности, и по пищевой ценности это примерно одно и то же. А если бы доктор Ватсон или Шерлок Холмс приехали в Шотландию, то им бы там предложили завтрак побогаче.

Ещё я недавно вычитала занятную мысль о том, как на базовый бедняцкий рацион влияло топливо, которым топили очаг в зависимости от региона. В Шотландии, например, исторически доминировал торф — он не даёт интенсивного жара, а скорее медленно тлеет. Отчасти поэтому овёс как основа шотландской диеты принял форму овсяной каши и сухих овсяных лепёшек — им подходит такой режим приготовления. Причём эта каша и эти лепёшки в оригинале бывали ещё и с ярким копчёно-торфяным ароматом.

Бидденденские девы

Пасхальная выпечка — это, как правило, что-то предельно богатое по составу. Много масла, яиц, сахара и прочих излишеств.

В Англии (пред)пасхальная пора — это прежде всего горячие крестовые булочки (см. мой прошлогодний пост) и симнель-кейк (разновидность изюмного кекса с марципаном). Оба примера вполне соответствуют высококалорийным пасхальным стандартам. Но ими дело не ограничивается. И есть как минимум одно интересное региональное исключение, которое поражает своим аскетизмом.

Biddenden Cakes — это сухие галеты из муки и воды. Сложно придумать выпечку с более скромным составом. Тем не менее традиция связывает бидденденские галеты именно с Пасхой.

Бидденден — крупная деревня в графстве Кент. По легенде, в XII веке здесь жили сестрички Мэри и Элиза Чокхёрст, сиамские близнецы. Скончавшись в возрасте 34 лет, они завещали, чтобы весь доход с их земли шёл на благотворительность. И на протяжении столетий на эти деньги каждую Пасху бедняков одаривали едой и выпивкой. Начиная как минимум с 1775 года обязательной частью этого угощения были галеты/лепёшки с изображением сестёр-близняшек.

Строго говоря, вся история про сестёр Чокхёрст — это именно что легенда. Вокруг них было много споров — когда они на самом деле жили, были ли они и в самом деле сиамскими или самыми обыкновенными близнецами и т.д. Но соответствующая выпечка действительно существовала как минимум с XVIII века, а традиция бидденденской пасхальной благотворительности жива и по сей день.

Уже в XIX веке бидденденские галеты были скорее символом, сувениром, запасом на чёрный день, нежели хоть сколь-нибудь аппетитным угощением. Их пекли по принципу корабельных галет — максимально твёрдыми и способными храниться годами. Пару лет назад, кстати, одну такую печеньку возрастом не менее двухсот лет продавали на аукционе, и ушла она всего за сотню фунтов (копейки по сравнению с кусками кекса со свадьбы Чарльза и Дианы).

Переслушиваю сейчас «Автобиографию» Агаты Кристи, теперь на английском. Оказывается, помню я её очень хорошо, что вообще-то мне не свойственно. Обычно с книгами у меня память золотой рыбки, и чтобы сюжет сохранился в ней надолго, мне нужно очень плотно поработать с текстом, покрутить его так и этак. Впрочем, если подумать, с «Автобиографией» я это и проделала три года назад при первом чтении. Но всё же сейчас всплывают какие-то вещи, которые тогда прошли мимо меня.

Я, например, очень люблю проводить параллели между личными впечатлениями Агаты Кристи, описанными в «Автобиографии», и сюжетными элементами её книг. Занятно бывает узнать во второстепенном персонаже какого-нибудь случайного попутчика, который встретился писательнице в реальной жизни. Или увидеть, как её собственные черты проступают в ком-то ещё.

В этом плане мисс Марпл совсем не автобиографичный персонаж. Если уж смотреть на детективные истории Агаты Кристи в поисках писательского альтер эго, то гораздо ближе будет Ариадна Оливер из серии про Пуаро. Однако же есть момент, когда Агата Кристи и мисс Марпл выражают одну и ту же мысль очень похожими словами.

Я давно люблю этот момент из «Отеля «Бертрам»:

Мисс Марпл вздохнула:
– Сначала все представлялось удивительным – знаете, совсем как раньше, будто я шагнула назад в прошлое. В прошлое, которое так любила, которым наслаждалась. – Она помолчала. – Но на самом деле все оказалось не так. Я узнала (думаю, я знала и до того), что вернуться назад невозможно, и пытаться не стоит. Суть жизни в том, чтобы двигаться вперед. Жизнь – улица с односторонним движением, не так ли?

Сравните с отрывком из «Автобиографии»:

Я никогда не возвращалась туда и радуюсь этому. Год или два тому назад мы размышляли, не провести ли в Котре лето. Не задумываясь, я сказала: «Я бы хотела оказаться там снова». И это правда. Но потом мне стало ясно, что я не могу «оказаться там снова». Никто не может вернуться в заповедные места, живущие в памяти. Даже если предположить, что там ничего не изменилось, а это, конечно, невозможно, вы смотрите на все уже другими глазами. То, что было, уже было. «Путей, которыми ходил, мне больше не пройти».

Агата Кристи начала писать «Автобиографию» в 1950-м и закончила в 1965-м — тогда же, когда был опубликован «Отель «Бертрам». В обоих случаях это мысли женщины, прожившей долгую жизнь и кое-что повидавшей на своём веку.