9 августа 1714 года русский флот одержал первую в своей истории победу над не знавшим до этого поражений шведским флотом. Это было "Гангутское сражение", которое произошло на Балтийском море у полуострова Гангут. Российский флот под командованием Петра Великого вышел против шведского флота, в который входил флагман "Элефант". (Слон). Битва продолжалась более двух часов. Вот как ее описывает сам Петр I в своем походном журнале. «Воистину нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».
Итогом сражения стало полное поражение шведов и захват всех их кораблей, включая флагман. Чтобы отметить это событие, в Петербурге была сооружена триумфальная арка, на которой был изображен орел, сидящий на спине слона, а сверху было написано: "Русский орел мух не ловит".
С праздником.
Выше - небольшая подборка успехов и достижений нашего флота.
Итогом сражения стало полное поражение шведов и захват всех их кораблей, включая флагман. Чтобы отметить это событие, в Петербурге была сооружена триумфальная арка, на которой был изображен орел, сидящий на спине слона, а сверху было написано: "Русский орел мух не ловит".
С праздником.
Выше - небольшая подборка успехов и достижений нашего флота.
По выходным - культурная программа. Продолжаю цикл лекций о концентрационных лагерях Нацистской Германии. Сегодня четвёртая лекция «Архитектурный образ Концентрационного мира». Что такое «архитектура» лагеря, ее составные части - ворота, ограда, башни, бараки. Архитектура как средство подавления и насилия, как форма тотального государства, явленного узникам. Барак лагеря как центр архитектурного образа, его семантика. Обо всем этом здесь https://youtu.be/LQpuTSDibU4
YouTube
Концентрационный мир нацистской Германии. Лекция 4. Архитектура концентрационных лагерей.
В лекции говорим о внешних формах концентрационных лагерей. Как они были устроены, что такое барак в лагере, семиотика архитектуры лагеря, архитектура, как инструмент давления и средство насилия.
Очень интересно исследовать причины и мотивы тех, кто по самым разным причинам не хочет прививаться. Систему мировоззрения этих людей принято сводить к дениализму, в результате чего их трактуют, как сообщество косных, твердолобых людей, в силу неразвитости и зашоренности неспособных понять элементарные вещи. Из этого следует «логичный» вывод – их нужно сломать, заставить, подчинить (стратегия взаимоотношений родителя (безусловного носителя истины) и ничего не понимающего ребенка). Проявления такой системы взаимоотношений можно часто видеть сегодня в риторике и образе действий государства. Формула проста: «если вы не будете… то мы тогда будем…» - вставьте нужное.
На самом деле отношение людей к прививкам не столь одномерное, как многим хотелось бы. Стратегии замалчивания и отрицания используются человечеством уже много сотен лет. Обычно проблемы отрицаются по следующей схеме (ее автор – социолог С.Коэн). 1) Отрицание той или иной проблемы как таковой. 2) принятие проблемы, но после альтернативной интерпретации 3) сознательное бездействие в отношении игнорируемой проблемы.
Причины отрицания прививок также укладываются в эту схему и носят психологический и когнитивный характер. Потенциальные угрозы и сознание риска, воспринимаемые как стресс, заставляют автоматически включать разные способы защиты. Люди чувствуют, что происходят кардинальные перемены и большинству свойственно настороженно относиться к такого рода переменам (особенно если до этого жизнь приходилось долго налаживать – именно так обстоят дела сегодня в России).
Нужно обратить внимание на любопытный парадокс. Противники тех, кто не желает прививаться, традиционно считают, что все дело в нехватке информации и усиленно просвещают оппонентов. Однако в том то и дело, что не желающие прививаться располагают всем объемом необходимой информации. Они просто живут так, словно проблемы нет. Они не отрицают прививки – они просто сохраняют привычный образ жизни и сопротивляются потому, что от них требуют этот образ жизни (который по определению принадлежит им) менять. Никому из нас не понравилось бы насильственное переселение из квартиры, требование есть то, что никогда не ели, одеваться в то, что не нравится. С прививкой та же история.
Кроме того, информация о пандемии, ее масштабах и угрозах слишком тревожна, глобальна, серьезна, чтобы пандемию можно было воспринять как часть повседневности. То есть часть тех проблем, которыми заняты люди. В результате возникает невозможность связать эти два уровня реальности. Человек сознает важность проблемы, но она слишком громадна рядом с его обычной жизнью. И речь не может идти о эгоизме, жестокости или бесчеловечности этих людей – они испытывают беспокойство, но не уверены в том, что предлагаемые меры могут победить глобальную проблему. Тем более, что постоянно повторяемые мантры о том, что даже после прививки можно заболеть, поддерживают убеждение, что проблему не решить.
Кроме того, имеет место и элементарная усталость социума. Борьба ведется уже почти два года, результат неочевиден. Активная борьба, социальная напряженность рано или поздно приводит к апатии. Вакцинация началась именно тот момент, когда значительная часть общества пришла в состояние «а гори оно все огнем». То есть многие оказались убеждены в неразрешимости глобальной проблемы, в отношении которой они чувствуют себя бессильными. Дальше понятно.
Бессилие вызвано тем, что речь идет о коварной, громадной задаче, пути решения которой неясны, которая требует в корне пересмотреть весь образ жизни и которая должна решаться срочно. Люди должны видеть, что борьба приносит плоды, а отсутствие результаиа, ощущение, сопровождаемое чувством, что ситуация периодически вообще выходит из под контроля, порождает сильные негативные эмоции. В итоге люди отказываются вообще думать и говорить о болезни, избегают этой темы. Отрицание прививок в этой ситуации лишь частный случай общей проблемы. Ибо игнорирование – существенный инструмент в деле управления эмоциями.
На самом деле отношение людей к прививкам не столь одномерное, как многим хотелось бы. Стратегии замалчивания и отрицания используются человечеством уже много сотен лет. Обычно проблемы отрицаются по следующей схеме (ее автор – социолог С.Коэн). 1) Отрицание той или иной проблемы как таковой. 2) принятие проблемы, но после альтернативной интерпретации 3) сознательное бездействие в отношении игнорируемой проблемы.
Причины отрицания прививок также укладываются в эту схему и носят психологический и когнитивный характер. Потенциальные угрозы и сознание риска, воспринимаемые как стресс, заставляют автоматически включать разные способы защиты. Люди чувствуют, что происходят кардинальные перемены и большинству свойственно настороженно относиться к такого рода переменам (особенно если до этого жизнь приходилось долго налаживать – именно так обстоят дела сегодня в России).
Нужно обратить внимание на любопытный парадокс. Противники тех, кто не желает прививаться, традиционно считают, что все дело в нехватке информации и усиленно просвещают оппонентов. Однако в том то и дело, что не желающие прививаться располагают всем объемом необходимой информации. Они просто живут так, словно проблемы нет. Они не отрицают прививки – они просто сохраняют привычный образ жизни и сопротивляются потому, что от них требуют этот образ жизни (который по определению принадлежит им) менять. Никому из нас не понравилось бы насильственное переселение из квартиры, требование есть то, что никогда не ели, одеваться в то, что не нравится. С прививкой та же история.
Кроме того, информация о пандемии, ее масштабах и угрозах слишком тревожна, глобальна, серьезна, чтобы пандемию можно было воспринять как часть повседневности. То есть часть тех проблем, которыми заняты люди. В результате возникает невозможность связать эти два уровня реальности. Человек сознает важность проблемы, но она слишком громадна рядом с его обычной жизнью. И речь не может идти о эгоизме, жестокости или бесчеловечности этих людей – они испытывают беспокойство, но не уверены в том, что предлагаемые меры могут победить глобальную проблему. Тем более, что постоянно повторяемые мантры о том, что даже после прививки можно заболеть, поддерживают убеждение, что проблему не решить.
Кроме того, имеет место и элементарная усталость социума. Борьба ведется уже почти два года, результат неочевиден. Активная борьба, социальная напряженность рано или поздно приводит к апатии. Вакцинация началась именно тот момент, когда значительная часть общества пришла в состояние «а гори оно все огнем». То есть многие оказались убеждены в неразрешимости глобальной проблемы, в отношении которой они чувствуют себя бессильными. Дальше понятно.
Бессилие вызвано тем, что речь идет о коварной, громадной задаче, пути решения которой неясны, которая требует в корне пересмотреть весь образ жизни и которая должна решаться срочно. Люди должны видеть, что борьба приносит плоды, а отсутствие результаиа, ощущение, сопровождаемое чувством, что ситуация периодически вообще выходит из под контроля, порождает сильные негативные эмоции. В итоге люди отказываются вообще думать и говорить о болезни, избегают этой темы. Отрицание прививок в этой ситуации лишь частный случай общей проблемы. Ибо игнорирование – существенный инструмент в деле управления эмоциями.
В продолжение темы https://tttttt.me/yakemenko/5915 – нет сомнения в том, что если бы проблема пандемии не была бы столь апокалиптичной, общество активнее стремилось бы ее решить. Однако паника создается сознательно (Скабеева так и говорит: «мы должны пугать», по улицам развешаны плакаты, в интернете миллионы новостей ужасающие количеством жертв, страданиями, мучениями), а дальше наступает то состояние социума, которое описано выше.
Нужно также иметь в виду, что в человеческой психике есть пороговое восприятие паники и ужасов, после чего автоматически срабатывают защитные системы и то, что прежде доходило до сознания, становится «фоновым шумом». Рост «сознательности» граждан можно поднимать только до определенного уровня и то не рывками, а постепенно – дальше неизбежно последует стабилизация, а потом спад, после чего никакими усилиями вывести общество на прежний уровень отношения к опасности не удастся. Именно это происходит и сейчас – самый высокий из возможных порог привитых явно достигнут, начался откат и с этим нужно согласиться по определению.
В этих условиях сохраняющийся высокий уровень прививочного алармизма начинает раздражать, так как все более не соответствует эмоциональному фону общества...
Дальше происходит то, что мы видим.
Нужно также иметь в виду, что в человеческой психике есть пороговое восприятие паники и ужасов, после чего автоматически срабатывают защитные системы и то, что прежде доходило до сознания, становится «фоновым шумом». Рост «сознательности» граждан можно поднимать только до определенного уровня и то не рывками, а постепенно – дальше неизбежно последует стабилизация, а потом спад, после чего никакими усилиями вывести общество на прежний уровень отношения к опасности не удастся. Именно это происходит и сейчас – самый высокий из возможных порог привитых явно достигнут, начался откат и с этим нужно согласиться по определению.
В этих условиях сохраняющийся высокий уровень прививочного алармизма начинает раздражать, так как все более не соответствует эмоциональному фону общества...
Дальше происходит то, что мы видим.
Telegram
Якеменко
Очень интересно исследовать причины и мотивы тех, кто по самым разным причинам не хочет прививаться. Систему мировоззрения этих людей принято сводить к дениализму, в результате чего их трактуют, как сообщество косных, твердолобых людей, в силу неразвитости…
Есть такое хорошо всем известное понятие, как «государство». То есть структура, организующая жизнь граждан и, что особенно важно, обеспечивающая их безопасность. Военную, интеллектуальную, бытовую. Граждане платят налоги, на которые государство содержит специальные структуры, занимающиеся безопасностью. Это полиция, военные, спецслужбы.
Нынешняя цифровая, информационная эпоха потому так и называется, что от уровня, качества информации и ее распространения зависит качество и уровень жизни миллионов людей. В интернете начинаются цифровые революции, зарождаются виртуальные террористы и радикалы, распространяются идеи, взгляды и теории, которые, развиртуализовываясь, разрушают города и государства, «кибервойны» становятся продолжением или началом реальных войн, в которых кровь течет не по экрану, а по телу и земле и перед боем нельзя нажать кнопку «Save”, чтобы воскреснуть после гибели. Смерть в офлайне это навсегда.
Именно поэтому сегодня на первый план, вместе с традиционными силовиками на танках и бронемашинах выходят структуры, борющиеся с информационными угрозами и врагами. Их задача обеспечивать самостоятельную внутреннюю и внешнюю информационную политику, формировать национальную инфраструктуру информационного пространства, гарантировать информационную безопасность государства, предотвратить захват информационного пространства страны, когда враг обращается к людям напрямую, минуя власть и государство. Ведь главная цель информационной войны – превращение населения в оружие против собственной страны.
В России есть структура, которая возглавляет и направляет информационное противостояние, есть главный штаб кибервойны. Это Роскомнадзор. Его задачи описаны выше. Его роль в нынешней ситуации порой выше, чем роль Минобороны – ведь информационная война не объявляется, она не бывает «холодной» (всегда горячая), идет круглосуточно, в ней трудно отличить своего от чужого. Окна горят всю ночь, чтобы люди видели – Роскомнадзор не спит никогда.
И вот тут хочется вот на что обратить внимание. Любая война это множество фронтов. Передовая, тыл, газеты, радио, культура. Упустить нельзя ничего, ибо одно тут же потянет за собой другое, а дальше начнется эффект домино. Это как борьба с тараканами – бесполезно травить в одной квартире, надо всем домом. Недавно наше государство, наконец, добило контору уголовника Навального, который делал именно то, что выше – превращал молодежь в оружие против государства. Одни структуры его арестовали и посадили, другие торпедировали «штабы», третьи выковыривали из щелей и дупел последышей. Навальнисты разбежались кто куда и было очевидно, что они сейчас имеют возможность хоть как-то взять реванш только в Сети. Там люди, которых можно вербовать, у которых есть деньги, которые не очень понимают, как отделить правду от лжи. Работают десятки откровенно экстремистских ресурсов, где призывают к свержению государства, колпачат, собирают деньги, распространяют фейки и оскорбления. Они и начали это усиленно делать.
В этот момент Роскомнадзор должен был выйти на передний край и триумфально завершить то, что раньше сделали другие.
Но он почему-то на заднем крае. Не торопится. «Нормальные герои всегда идут в обход». Ему кажется, что проблема решена, хотя это совсем не так, ибо речь идет о корнях экстремизма и радикализма. Любому, кто когда-нибудь полол грядки, едва ли нужно объяснять, почему. Не вырвал корень – сныть и лебеда вырастут снова не менее пышно. Не прибил организаторов – проведешь годы в борьбе с организуемыми. Симптоматическое лечение болезни есть самый прямой путь к неизбежной гибели, это вам скажет любой санитар со «Скорой помощи». Но Роскомнадзор этого не понимает. Где зачистки, где выявление и стерилизация источников заражения, где проведение активных информационных операций в пространстве РФ и за его пределами, где жесткая блокировка, где материалы для судов? Ведь это несложно сделать.
Но никто не спешит. А ведь чем ближе к выборам, тем больше будет активность сетевых паразитов. Упустят время – экстремисты размножатся до прежнего уровня. Неужели это непонятно?
Видимо, нет.
Нынешняя цифровая, информационная эпоха потому так и называется, что от уровня, качества информации и ее распространения зависит качество и уровень жизни миллионов людей. В интернете начинаются цифровые революции, зарождаются виртуальные террористы и радикалы, распространяются идеи, взгляды и теории, которые, развиртуализовываясь, разрушают города и государства, «кибервойны» становятся продолжением или началом реальных войн, в которых кровь течет не по экрану, а по телу и земле и перед боем нельзя нажать кнопку «Save”, чтобы воскреснуть после гибели. Смерть в офлайне это навсегда.
Именно поэтому сегодня на первый план, вместе с традиционными силовиками на танках и бронемашинах выходят структуры, борющиеся с информационными угрозами и врагами. Их задача обеспечивать самостоятельную внутреннюю и внешнюю информационную политику, формировать национальную инфраструктуру информационного пространства, гарантировать информационную безопасность государства, предотвратить захват информационного пространства страны, когда враг обращается к людям напрямую, минуя власть и государство. Ведь главная цель информационной войны – превращение населения в оружие против собственной страны.
В России есть структура, которая возглавляет и направляет информационное противостояние, есть главный штаб кибервойны. Это Роскомнадзор. Его задачи описаны выше. Его роль в нынешней ситуации порой выше, чем роль Минобороны – ведь информационная война не объявляется, она не бывает «холодной» (всегда горячая), идет круглосуточно, в ней трудно отличить своего от чужого. Окна горят всю ночь, чтобы люди видели – Роскомнадзор не спит никогда.
И вот тут хочется вот на что обратить внимание. Любая война это множество фронтов. Передовая, тыл, газеты, радио, культура. Упустить нельзя ничего, ибо одно тут же потянет за собой другое, а дальше начнется эффект домино. Это как борьба с тараканами – бесполезно травить в одной квартире, надо всем домом. Недавно наше государство, наконец, добило контору уголовника Навального, который делал именно то, что выше – превращал молодежь в оружие против государства. Одни структуры его арестовали и посадили, другие торпедировали «штабы», третьи выковыривали из щелей и дупел последышей. Навальнисты разбежались кто куда и было очевидно, что они сейчас имеют возможность хоть как-то взять реванш только в Сети. Там люди, которых можно вербовать, у которых есть деньги, которые не очень понимают, как отделить правду от лжи. Работают десятки откровенно экстремистских ресурсов, где призывают к свержению государства, колпачат, собирают деньги, распространяют фейки и оскорбления. Они и начали это усиленно делать.
В этот момент Роскомнадзор должен был выйти на передний край и триумфально завершить то, что раньше сделали другие.
Но он почему-то на заднем крае. Не торопится. «Нормальные герои всегда идут в обход». Ему кажется, что проблема решена, хотя это совсем не так, ибо речь идет о корнях экстремизма и радикализма. Любому, кто когда-нибудь полол грядки, едва ли нужно объяснять, почему. Не вырвал корень – сныть и лебеда вырастут снова не менее пышно. Не прибил организаторов – проведешь годы в борьбе с организуемыми. Симптоматическое лечение болезни есть самый прямой путь к неизбежной гибели, это вам скажет любой санитар со «Скорой помощи». Но Роскомнадзор этого не понимает. Где зачистки, где выявление и стерилизация источников заражения, где проведение активных информационных операций в пространстве РФ и за его пределами, где жесткая блокировка, где материалы для судов? Ведь это несложно сделать.
Но никто не спешит. А ведь чем ближе к выборам, тем больше будет активность сетевых паразитов. Упустят время – экстремисты размножатся до прежнего уровня. Неужели это непонятно?
Видимо, нет.
Пафос и гнев очень просто объясняются. Прививочники дали больше денег, чем антипрививочники. А если завтра антипрививочники занесут больше, чем прививочники, он будет материть прививочников. А потом прививочники напрягутся, поскребут по сусекам и ... А потом антипрививочники прохрипят: «Вррешь, не возьмёшь», соберут, занесут и...
Главное, неподкупному Варламову не перепутать, когда в очередной раз будет материть кого - то.
Главное, неподкупному Варламову не перепутать, когда в очередной раз будет материть кого - то.
Оказывается, Травкин ещё существует.
Чудеса.
Он пенсионер. Даже пишет в Фейсбук.
Его даже кто - то читает и лайкает. Видимо, те пенсионеры, которых Собянин по программе «Московское долголетие» обучил компьютеру.
Чем живет большинство пенсионеров? Двумя вещами. Политикой (изругать кого-то) и прошлым (вспомнить что-то), переосмыслить, осознать.
Вот и Травкин вдруг вспомнил то, о чем все давно забыли. Решил сделать из новости шестилетней давности инфоповод. И привёл две фамилии, которые якобы стряхнули сор на мундир. Чем лишний раз доказал - если в движении «Наши» из нескольких сотен тысяч человек до сих пор полоскают всего 2 фамилии, то это значит, что хорошее было движение. Что касается третьей фамилии, которая «домик в Баварии с мельницей», то это значит одно - если ты около 8 лет назад пошутил, представив баню особняком, а твою шутку до сих пор повторяют и возмущаются - это оценка «отлично».
А Травкину бы пенсионным фондом заняться. Там проблем выше головы. А «Наших» не надо трогать.
Не надо.
Чудеса.
Он пенсионер. Даже пишет в Фейсбук.
Его даже кто - то читает и лайкает. Видимо, те пенсионеры, которых Собянин по программе «Московское долголетие» обучил компьютеру.
Чем живет большинство пенсионеров? Двумя вещами. Политикой (изругать кого-то) и прошлым (вспомнить что-то), переосмыслить, осознать.
Вот и Травкин вдруг вспомнил то, о чем все давно забыли. Решил сделать из новости шестилетней давности инфоповод. И привёл две фамилии, которые якобы стряхнули сор на мундир. Чем лишний раз доказал - если в движении «Наши» из нескольких сотен тысяч человек до сих пор полоскают всего 2 фамилии, то это значит, что хорошее было движение. Что касается третьей фамилии, которая «домик в Баварии с мельницей», то это значит одно - если ты около 8 лет назад пошутил, представив баню особняком, а твою шутку до сих пор повторяют и возмущаются - это оценка «отлично».
А Травкину бы пенсионным фондом заняться. Там проблем выше головы. А «Наших» не надо трогать.
Не надо.
Мне непонятно, почему в нашем общественном пространстве становится все больше папы Лизы Песковой. Без него уже не обходится ни один день. Длинные, многозначительные, всегда пустые интервью, комментарии всего подряд – от надписей на стенах до драк мигрантов, советы к чему народу готовиться и привыкать, предостережения, рекомендации…
Все это сопровождается заголовками «Кремль сказал…», «Кремль считает…», «В Кремле думают…»
Еще раз - Кремль это Путин.
Путин!
Только он и никто более.
Кремль это лидер, которого мы выбирали и которому мы доверяем.
Папу Лизы не выбирал никто, доверять ему незачем, он просто пресс-секретарь, примитивен, его советы и рекомендации напоминают Крылова: «куда оно? Какая вещь пустая» и по значению равняются советам и рекомендациям любой обслуги президента. Водителей, охраников, поваров, прачек. Они что-то там считают? Ради Бога, пусть. Они даже могут говорить чего угодно, но мы вовсе не обязаны прислушиваться и тем более выполнять.
Поэтому он не Кремль.
Не всякий человек, бывающий в Кремле, становится Кремлем.
Но папа почему-то, зачем-то возведен журналистами в «кремли» и откровенно наслаждается этим. Комментирует, говорит, советует, иногда даже поправляет Путина, который все это видит и снисходительно замечает: «да, он иногда такое несет…»
Для чего из этой двусмысленной, тусклой, «несущей» посредственности делают знаковую фигуру, от которой якобы что-то зависит? Потому что других нет? Или начинают создавать систему «параллельной власти»? Но Путин, судя по всему, сегодня не слабее, чем раньше, а совсем наоборот. Или это просто любовь к «своим» посредственностям у СМИ?
Любопытно.
Все это сопровождается заголовками «Кремль сказал…», «Кремль считает…», «В Кремле думают…»
Еще раз - Кремль это Путин.
Путин!
Только он и никто более.
Кремль это лидер, которого мы выбирали и которому мы доверяем.
Папу Лизы не выбирал никто, доверять ему незачем, он просто пресс-секретарь, примитивен, его советы и рекомендации напоминают Крылова: «куда оно? Какая вещь пустая» и по значению равняются советам и рекомендациям любой обслуги президента. Водителей, охраников, поваров, прачек. Они что-то там считают? Ради Бога, пусть. Они даже могут говорить чего угодно, но мы вовсе не обязаны прислушиваться и тем более выполнять.
Поэтому он не Кремль.
Не всякий человек, бывающий в Кремле, становится Кремлем.
Но папа почему-то, зачем-то возведен журналистами в «кремли» и откровенно наслаждается этим. Комментирует, говорит, советует, иногда даже поправляет Путина, который все это видит и снисходительно замечает: «да, он иногда такое несет…»
Для чего из этой двусмысленной, тусклой, «несущей» посредственности делают знаковую фигуру, от которой якобы что-то зависит? Потому что других нет? Или начинают создавать систему «параллельной власти»? Но Путин, судя по всему, сегодня не слабее, чем раньше, а совсем наоборот. Или это просто любовь к «своим» посредственностям у СМИ?
Любопытно.
В связи с этим «открытием» повторю то, что уже говорил
https://ria.ru/20210726/odinochestvo-1742941122.html
Проблема одиночества сегодня, в век массовых и молниеносных коммуникаций, становится все более насущной для миллионов людей. Христианство принесло равенство между одиночеством и уникальностью. Уникальность всегда одинока – этот постулат был утвержден в Христе и распространялся на всех, кто хочет ему следовать. Не случайно апостол Павел считал брак уделом слабых, ибо сильные могут оставаться одни. Отказываясь от мира, человек становится одиноким для мира, но не одиноким по сути – рядом с ним всегда был Бог.
Одиночество перестало пугать (в античность одиночества боялись), одиночки (аскеты, анахореты, затворники, странники) стали примером отношения к жизни. Создатели исихазма сумели сформировать тип человека, «одинокого в толпе», остающегося один на один с собой и Богом даже в многолюдном сборище.
С упадком христианства одиночества опять начинают бояться, в XIXвеке в европейской философии возникает немыслимый ранее вопрос «зачем быть одиноким?» (ответ на этот вопрос в прошлом столетии давали многие – от Соловьева и Штирнера до Сартра, Камю и Мамардашвили), вся советская идеология строится на отталкивании от одиночества с помощью преувеличенного значения коллектива в жизни человека.
Одиночество уходит из жизни в литературу - Гамлет, Тристан, Фауст, Зигфрид, Парцеваль, бегущий из Москвы Чацкий, «чужой для всех» Онегин, Печорин, Обломов, Ромашов… Особенно остро это ощущалось сто лет назад. Мандельштам («Нет, никогда ничей я не был современник»), Маяковский («какой я к черту попутчик? Ни души не шагает рядом»), Хлебников, герои Чаплина.
После почти 80 лет вынужденного коллективизма, когда в одиночество только лишь ссылали и выбрасывали (Пастернак, Шостакович, Зощенко, Ахматова) опять наступает эпоха одиночек и одиночества. Сегодня, в условиях сетевого коллективизма (а это похуже, чем партийный коллективизм) одиночество становится разновидностью протеста. Особенно, когда вместо форм остались одни оболочки, знаки - художник не рисует, писатель не пишет, читатель не читает, музыкант не играет, певец не поет, политик не занимается политикой. Мазня на полотне – знак. Мат – знак. Дорогой драндулет, телефон, сумка – знак. То есть молчание. То есть немые неучи и невежды находятся в основе мейнстрима и все держится только тотальной порукой посредственностей, поскольку никто не умеет ничего и именно это и объединяет.
Одинокий человек в такой ситуации сродни обратной перспективе. Не знак, а образ. Не молчит, а говорит, соединяя визуальность с языковой образностью. Методы СМИ и власти на него не действуют, система настолько огромна, что не может раздавить одного (мышь копной не придавишь), поэтому людей нужно объединять любой ценой. Посредственности (то есть единицы толпы) говорят только о том, что интересно им. Одиночка может сказать то, что интересно другим, он лучше видит, ему не заслоняют поле видимости чужие спины. Поэтому если слышишь какое-то яркое, нетривиальное высказывание, можешь быть уверен – это говорит одиночество.
Не случайно сегодня государством (ами) утверждается античное отношение к одиночеству (вообще античность сегодня проглядывает во многом), как к противостоянию всякой социальности и оттого оно наделяется чаще всего негативными характеристиками. С точки зрения античности, Homo solus aut Deus, aut daemon – человек или бог или демон, или гордец, или изгой и достоин порицания и жалости. Сегодня на Западе уже всерьез считают (цитируем заключение по делу Брейвика) «По мнению психиатров, в ситуации, когда подавляющее большинство молодых людей активно пользуются блогами и социальными сетями, принципиальное отсутствие аккаунтов и какой-либо информации о себе в сети может свидетельствовать об опасных отклонениях».
Будьте одиноки.
https://ria.ru/20210726/odinochestvo-1742941122.html
Проблема одиночества сегодня, в век массовых и молниеносных коммуникаций, становится все более насущной для миллионов людей. Христианство принесло равенство между одиночеством и уникальностью. Уникальность всегда одинока – этот постулат был утвержден в Христе и распространялся на всех, кто хочет ему следовать. Не случайно апостол Павел считал брак уделом слабых, ибо сильные могут оставаться одни. Отказываясь от мира, человек становится одиноким для мира, но не одиноким по сути – рядом с ним всегда был Бог.
Одиночество перестало пугать (в античность одиночества боялись), одиночки (аскеты, анахореты, затворники, странники) стали примером отношения к жизни. Создатели исихазма сумели сформировать тип человека, «одинокого в толпе», остающегося один на один с собой и Богом даже в многолюдном сборище.
С упадком христианства одиночества опять начинают бояться, в XIXвеке в европейской философии возникает немыслимый ранее вопрос «зачем быть одиноким?» (ответ на этот вопрос в прошлом столетии давали многие – от Соловьева и Штирнера до Сартра, Камю и Мамардашвили), вся советская идеология строится на отталкивании от одиночества с помощью преувеличенного значения коллектива в жизни человека.
Одиночество уходит из жизни в литературу - Гамлет, Тристан, Фауст, Зигфрид, Парцеваль, бегущий из Москвы Чацкий, «чужой для всех» Онегин, Печорин, Обломов, Ромашов… Особенно остро это ощущалось сто лет назад. Мандельштам («Нет, никогда ничей я не был современник»), Маяковский («какой я к черту попутчик? Ни души не шагает рядом»), Хлебников, герои Чаплина.
После почти 80 лет вынужденного коллективизма, когда в одиночество только лишь ссылали и выбрасывали (Пастернак, Шостакович, Зощенко, Ахматова) опять наступает эпоха одиночек и одиночества. Сегодня, в условиях сетевого коллективизма (а это похуже, чем партийный коллективизм) одиночество становится разновидностью протеста. Особенно, когда вместо форм остались одни оболочки, знаки - художник не рисует, писатель не пишет, читатель не читает, музыкант не играет, певец не поет, политик не занимается политикой. Мазня на полотне – знак. Мат – знак. Дорогой драндулет, телефон, сумка – знак. То есть молчание. То есть немые неучи и невежды находятся в основе мейнстрима и все держится только тотальной порукой посредственностей, поскольку никто не умеет ничего и именно это и объединяет.
Одинокий человек в такой ситуации сродни обратной перспективе. Не знак, а образ. Не молчит, а говорит, соединяя визуальность с языковой образностью. Методы СМИ и власти на него не действуют, система настолько огромна, что не может раздавить одного (мышь копной не придавишь), поэтому людей нужно объединять любой ценой. Посредственности (то есть единицы толпы) говорят только о том, что интересно им. Одиночка может сказать то, что интересно другим, он лучше видит, ему не заслоняют поле видимости чужие спины. Поэтому если слышишь какое-то яркое, нетривиальное высказывание, можешь быть уверен – это говорит одиночество.
Не случайно сегодня государством (ами) утверждается античное отношение к одиночеству (вообще античность сегодня проглядывает во многом), как к противостоянию всякой социальности и оттого оно наделяется чаще всего негативными характеристиками. С точки зрения античности, Homo solus aut Deus, aut daemon – человек или бог или демон, или гордец, или изгой и достоин порицания и жалости. Сегодня на Западе уже всерьез считают (цитируем заключение по делу Брейвика) «По мнению психиатров, в ситуации, когда подавляющее большинство молодых людей активно пользуются блогами и социальными сетями, принципиальное отсутствие аккаунтов и какой-либо информации о себе в сети может свидетельствовать об опасных отклонениях».
Будьте одиноки.
РИА Новости
В Евросоюзе сообщили о "пандемии одиночества"
Европейский Объединенный исследовательский центр (JRC) в своем последнем докладе по ситуации с одиночеством в Евросоюзе зафиксировал удвоение во время пандемии... РИА Новости, 26.07.2021
На наших глазах погибают два (еще два) московских театра. МХАТ имени Горького и «Современник». Мартиролог ширится – уже нет Большого, Театра Гоголя, Театра на Малой Бронной, Театра Ермоловой, МХТ имени Чехова… Утилизация театра всегда проходит по одной схеме – сцена отдается авангардисту/концептуалисту по имени «Ятаквижу», после чего на подмостках воцаряются мат, педофилы, голые зады и обобщенная Бузова, поющая, прямо по Тэффи, «как мать родила». Старая, подобранная, как хорошая библиотека, публика (у каждого театра она была своя) разбегается в ужасе, вместо нее появляется, как говорил Коровьев, бесформенная «зрительная масса», стебущаяся и хихикающая, плавно перетекающая от голого зада на одной сцене к причинным местам на другой. Все это происходит при поддержке или игнорировании (что одно и то же) властей, к которым тщетно взывают те, кто еще помнит традиции и образцы. «Гром идет по пеклу», несутся вопли: «да неужели же они не видят???»
Видят. Поэтому в той схеме, по которой происходит детеатрализация культурного пространства, отчетливо видна тенденция. У основной массы культурных людей есть полубессознательное убеждение, что власть (государство) априори должна стоять на стороне возвышенного и великого, то есть на том, что бесспорно, на что можно опереться. Однако последние десятилетия нам показали, что в качестве опоры гораздо надежнее то самое авангардное сообщество, многократно доказавшее, что беспринципность и безыдейность находятся в жесткой связке с сервильностью. Ни один классик не в состоянии так остервенело защищать корыто и рвать в куски собратьев, как авангардист и концептуалист. Можно вспомнить хотя бы Малевича. Тяга к тоталитарности и уставному единомыслию у всех «ятаквидящих» гораздо сильнее, чем у сторонников классической традиции и государство это хорошо чувствует.
Важно понимать, что то, что мы сегодня видим на сценах, это не просто плоды распада личности «творцов». Бездарность, претенциозность, пошлость и откровенная, вызывающая похабщина это только внешняя форма, упаковка, содержание которой – идеология. Её особенность состоит в том, что она все яркое, живое, настоящее, осмысленное, трагическое – от подвигов в войне до любовных драм - низводит до уровня запросов шпаны, потаскуна, похабника, гогочущего гопника. И защита/поддержка всего этого «творчества» на самых разных властных уровнях, травля и осмеяние тех, кто с этим не согласен, означает только одно – речь идет не о вкусовщине, а об общественно-политическом конфликте, когда поддержка геростратов от культурки прежде всего означает поддержку тех или иных сил, которые за ними стоят.
Есть и еще одна деталь. Почему Серебренников, Богомолов, Бояков и прочие не случайно сидят (сидели) на громадных бюджетах, а на их «премьеры» похаживает кремлевский и АПшный бомонд? Дело в том, что их «творчество» очень точно выражает внутренний мир чиновников, им это и правда нравится и поэтому те, кого мы называем «элитой», не заблуждаются, а вполне сознательно занимаются понижением общего интеллектуального и нравственного уровня до своего, создают режим общественного гниения, который сегодня по всей Европе признан самой живительной средой социальных трансформаций.
Для того, чтобы создать иллюзию сложности процесса гниения, нам предлагается «дискуссия» на тему, чем считать постановки в Современнике или МХАТе. «Не нравится? А вы спорьте!» Проблема в том, что там спорить не о чем. Какое, например, еще, кроме пошлого и бездарного, художественное, интеллектуальное, нравственное содержание обнаруживается в «спектакле»Боякова, Богомолова или Рыжакова? И несогласие с их «творчеством» порождено не стремлением к идеалу, совершенству, а естественным устройством человеческого организма, проявляющимся в том, что такого рода самовыражение вызывает у людей просто приступ рвоты. Как у Аверченко: « - Какое безобразие на этом тротуаре! Пьяных здесь вытряхивали, что ли? – Никак нет, ваша милость. Спектакль тут в театре был, актеры играли… Ну, публика и тово… Не выдержала. Стошнило».
Видят. Поэтому в той схеме, по которой происходит детеатрализация культурного пространства, отчетливо видна тенденция. У основной массы культурных людей есть полубессознательное убеждение, что власть (государство) априори должна стоять на стороне возвышенного и великого, то есть на том, что бесспорно, на что можно опереться. Однако последние десятилетия нам показали, что в качестве опоры гораздо надежнее то самое авангардное сообщество, многократно доказавшее, что беспринципность и безыдейность находятся в жесткой связке с сервильностью. Ни один классик не в состоянии так остервенело защищать корыто и рвать в куски собратьев, как авангардист и концептуалист. Можно вспомнить хотя бы Малевича. Тяга к тоталитарности и уставному единомыслию у всех «ятаквидящих» гораздо сильнее, чем у сторонников классической традиции и государство это хорошо чувствует.
Важно понимать, что то, что мы сегодня видим на сценах, это не просто плоды распада личности «творцов». Бездарность, претенциозность, пошлость и откровенная, вызывающая похабщина это только внешняя форма, упаковка, содержание которой – идеология. Её особенность состоит в том, что она все яркое, живое, настоящее, осмысленное, трагическое – от подвигов в войне до любовных драм - низводит до уровня запросов шпаны, потаскуна, похабника, гогочущего гопника. И защита/поддержка всего этого «творчества» на самых разных властных уровнях, травля и осмеяние тех, кто с этим не согласен, означает только одно – речь идет не о вкусовщине, а об общественно-политическом конфликте, когда поддержка геростратов от культурки прежде всего означает поддержку тех или иных сил, которые за ними стоят.
Есть и еще одна деталь. Почему Серебренников, Богомолов, Бояков и прочие не случайно сидят (сидели) на громадных бюджетах, а на их «премьеры» похаживает кремлевский и АПшный бомонд? Дело в том, что их «творчество» очень точно выражает внутренний мир чиновников, им это и правда нравится и поэтому те, кого мы называем «элитой», не заблуждаются, а вполне сознательно занимаются понижением общего интеллектуального и нравственного уровня до своего, создают режим общественного гниения, который сегодня по всей Европе признан самой живительной средой социальных трансформаций.
Для того, чтобы создать иллюзию сложности процесса гниения, нам предлагается «дискуссия» на тему, чем считать постановки в Современнике или МХАТе. «Не нравится? А вы спорьте!» Проблема в том, что там спорить не о чем. Какое, например, еще, кроме пошлого и бездарного, художественное, интеллектуальное, нравственное содержание обнаруживается в «спектакле»Боякова, Богомолова или Рыжакова? И несогласие с их «творчеством» порождено не стремлением к идеалу, совершенству, а естественным устройством человеческого организма, проявляющимся в том, что такого рода самовыражение вызывает у людей просто приступ рвоты. Как у Аверченко: « - Какое безобразие на этом тротуаре! Пьяных здесь вытряхивали, что ли? – Никак нет, ваша милость. Спектакль тут в театре был, актеры играли… Ну, публика и тово… Не выдержала. Стошнило».
Forwarded from ФоРГО
Упоминаемость «Единой России» в СМИ: запросы граждан к партии власти
По данным «Медиалогии», в тройку самых актуальных тем, в контексте которых упоминают партию, входят образование, дети и медицина.
То, о чём пишут СМИ, определяется интересом граждан, и естественно, что тройка самых актуальных тем и главных запросов к партии – это образование, дети и здравоохранение, говорит координатор экспертного совета «Единой России», руководитель ФоРГО Константин Костин.
«По всем этим темам партия предлагала инициативы, в том числе и на предвыборном съезде. То, что Владимир Путин сказал на съезде о ремонте всех школ касается и родителей, и учителей – это будет масштабная программа. Демографическая политика тоже один из главных акцентов президентской повестки, партия была активна по этой теме, а Анна Кузнецова вошла в федеральную пятерку списка. Тема здравоохранения в контексте доступности и борьбы с пандемией тоже является одной из важнейших тем», - говорит Костин.
Пока сшивки темы обороны и внешней политики с партией не произошло, в том числе потому, что граждане традиционно относят их к компетенции президента, считает эксперт: «Лидеры же списка ассоциируются с этой работой и успехами в этих направлениях, но их участие в избирательной кампании пока находится на начальном этапе и здесь есть существенный потенциал для роста».
Тема газификации и льготных кредитов прежде всего касаются будущего и будут оценены избирателями, когда появятся конкретные результаты, говорит эксперт: «А что касается вакцинации – то „Единая Россия“ больше сосредоточилась на волонтёрской работе и помощи людям, поэтому скорее всего это было учтено в теме здравоохранения».
Источник: Ведомости
По данным «Медиалогии», в тройку самых актуальных тем, в контексте которых упоминают партию, входят образование, дети и медицина.
То, о чём пишут СМИ, определяется интересом граждан, и естественно, что тройка самых актуальных тем и главных запросов к партии – это образование, дети и здравоохранение, говорит координатор экспертного совета «Единой России», руководитель ФоРГО Константин Костин.
«По всем этим темам партия предлагала инициативы, в том числе и на предвыборном съезде. То, что Владимир Путин сказал на съезде о ремонте всех школ касается и родителей, и учителей – это будет масштабная программа. Демографическая политика тоже один из главных акцентов президентской повестки, партия была активна по этой теме, а Анна Кузнецова вошла в федеральную пятерку списка. Тема здравоохранения в контексте доступности и борьбы с пандемией тоже является одной из важнейших тем», - говорит Костин.
Пока сшивки темы обороны и внешней политики с партией не произошло, в том числе потому, что граждане традиционно относят их к компетенции президента, считает эксперт: «Лидеры же списка ассоциируются с этой работой и успехами в этих направлениях, но их участие в избирательной кампании пока находится на начальном этапе и здесь есть существенный потенциал для роста».
Тема газификации и льготных кредитов прежде всего касаются будущего и будут оценены избирателями, когда появятся конкретные результаты, говорит эксперт: «А что касается вакцинации – то „Единая Россия“ больше сосредоточилась на волонтёрской работе и помощи людям, поэтому скорее всего это было учтено в теме здравоохранения».
Источник: Ведомости