Don’t be a jerk
В декабре я публиковал пост про менторскую программу, которая сейчас уже вовсю идет. Судя по просмотрам и количеству заявок тема востребована. Поэтому некоторые мысли буду выкладывать сюда с хэштегом #менторство.
Одним из ключевых шагов в научной карьере является выбор научного руководителя. Очевидно при выборе надо обратить внимание на тему, scientific record, ресурсы лабы и тп. Но один из основных параметров — как в анекдоте, “главное, чтобы человек был хороший”. К сожалению в научной среде у профессуры слишком много власти над подопечными. Вам не просто придется работать с этим человеком 2-5 лет. Ваша будущая научная карьера во многом в его руках еще лет пять после того, как вы закончили с ним работать. Многие мои знакомые, ушедшие из науки, сделали это именно из-за научника.
Самое жесткое из того, что слышал: у знакомого в институте был один научник-мудак: орал, обзывался… Однажды один постдок не выдержал и втащил ему между глаз (нет, это мы тоже не поощряем). Решили спустить на тормозах, при условии, что этот постдок уволится по собственному, уедет из страны и закроет визу.
Итак задача: как вычислить научника-мудака?
Первая мысль — пообщаться с ним лично. Но это не совсем подходит: часто профессора вне лаборатории, на публике пытаются казаться лучше, чем они есть. Помните, им надо нанять очень квалифицированных кадров на очень маленькую зарплату.
Второй вариант — расспросить людей, которые с ним работают. Но они не всегда скажут все как есть. Ведь это уже их научник, который уже влияет на их карьеру. Вывод: надо найти тех, кто говорить не боится. Только где их взять?
Лезем на сайт лаборатории. Заходим на вкладку сотрудники и скролим до списка alumni (выпускников). Обычно профессора публикуют список выпускников и их текущее место работы, чтобы прорекламировать свою лабу как удачное место для карьерного роста. Но нам эти люди нужны, чтобы найти всех скелетов в лабораторном шкафу. Если списка выпускников на сайте нет, можно поискать в списке авторов по старым статьям научника.
Дальше ищем, где эти люди работают сейчас, находим емэйл и пишем с просьбой созвониться. Как правило большинство соглашаются и даже рады новому знакомству. Во время звонка сначала познакомьтесь — нетворкинг всегда, нетворкинг во всем — и потом расспросите про научника. Список вопросов подготовьте заранее. Может получиться, что научник — в целом человек хороший, но не подходит вам по стилю работы. Так что это тоже лучше обсудить.
Ну и в конце напомню, что требования, которые вы выдвигаете к другим, надо применять и к себе. Однажды нам проводили экскурсию по стартап-инкубатору в CornellTech. На входе стояла доска, на которой маркером был накарябан устав инкубатора. Последним пунктом было “Don’t be a jerk”. Начальник инкубатора пояснил:
“Мы смогли создать комфортную рабочую атмосферу в нашем коллективе и очень ценим это. Некоторые люди думают, что их высокий интеллект является оправданием их стремного характера. Может быть так было раньше, но сейчас это не так. Сейчас на рынке интеллектуального труда достаточно высокая конкуренция, и мы можем себе позволить не нанимать мудаков”.
Кстати зацените, какой крутой кампус себе забабахал CornellTech. По ссылке виртуальный тур по кампусу в 3D.
Всем добра,
Тг
#научпоп
#менторство
В декабре я публиковал пост про менторскую программу, которая сейчас уже вовсю идет. Судя по просмотрам и количеству заявок тема востребована. Поэтому некоторые мысли буду выкладывать сюда с хэштегом #менторство.
Одним из ключевых шагов в научной карьере является выбор научного руководителя. Очевидно при выборе надо обратить внимание на тему, scientific record, ресурсы лабы и тп. Но один из основных параметров — как в анекдоте, “главное, чтобы человек был хороший”. К сожалению в научной среде у профессуры слишком много власти над подопечными. Вам не просто придется работать с этим человеком 2-5 лет. Ваша будущая научная карьера во многом в его руках еще лет пять после того, как вы закончили с ним работать. Многие мои знакомые, ушедшие из науки, сделали это именно из-за научника.
Самое жесткое из того, что слышал: у знакомого в институте был один научник-мудак: орал, обзывался… Однажды один постдок не выдержал и втащил ему между глаз (нет, это мы тоже не поощряем). Решили спустить на тормозах, при условии, что этот постдок уволится по собственному, уедет из страны и закроет визу.
Итак задача: как вычислить научника-мудака?
Первая мысль — пообщаться с ним лично. Но это не совсем подходит: часто профессора вне лаборатории, на публике пытаются казаться лучше, чем они есть. Помните, им надо нанять очень квалифицированных кадров на очень маленькую зарплату.
Второй вариант — расспросить людей, которые с ним работают. Но они не всегда скажут все как есть. Ведь это уже их научник, который уже влияет на их карьеру. Вывод: надо найти тех, кто говорить не боится. Только где их взять?
Лезем на сайт лаборатории. Заходим на вкладку сотрудники и скролим до списка alumni (выпускников). Обычно профессора публикуют список выпускников и их текущее место работы, чтобы прорекламировать свою лабу как удачное место для карьерного роста. Но нам эти люди нужны, чтобы найти всех скелетов в лабораторном шкафу. Если списка выпускников на сайте нет, можно поискать в списке авторов по старым статьям научника.
Дальше ищем, где эти люди работают сейчас, находим емэйл и пишем с просьбой созвониться. Как правило большинство соглашаются и даже рады новому знакомству. Во время звонка сначала познакомьтесь — нетворкинг всегда, нетворкинг во всем — и потом расспросите про научника. Список вопросов подготовьте заранее. Может получиться, что научник — в целом человек хороший, но не подходит вам по стилю работы. Так что это тоже лучше обсудить.
Ну и в конце напомню, что требования, которые вы выдвигаете к другим, надо применять и к себе. Однажды нам проводили экскурсию по стартап-инкубатору в CornellTech. На входе стояла доска, на которой маркером был накарябан устав инкубатора. Последним пунктом было “Don’t be a jerk”. Начальник инкубатора пояснил:
“Мы смогли создать комфортную рабочую атмосферу в нашем коллективе и очень ценим это. Некоторые люди думают, что их высокий интеллект является оправданием их стремного характера. Может быть так было раньше, но сейчас это не так. Сейчас на рынке интеллектуального труда достаточно высокая конкуренция, и мы можем себе позволить не нанимать мудаков”.
Кстати зацените, какой крутой кампус себе забабахал CornellTech. По ссылке виртуальный тур по кампусу в 3D.
Всем добра,
Тг
#научпоп
#менторство
Sexual misconduct
В США есть такой закон — Раздел IX (Title IX), который запрещает половую дискриминацию в учебных заведениях, где есть федеральные деньги. Закон довольно объемный, но сегодня мы поговорим про конкретную часть — сексуальные домогательства (не знаю, как хорошо перевести sexual misconduct; кто знает — пишите в комменты).
Раздел IX был принят в 1972 году, 50 лет назад. Среди первых громких случаев — иск против Йельского университета. Некоторые профессора ставили хорошие оценки за секс, были случаи изнасилования. Руководство универа спускало все на тормозах. В 1977 группа студентов попыталась засудить Йель за бездействие на основе Раздела IX. Кейс провалился из-за технических моментов, но публичность вокруг процесса заставила универ как-то решать проблему (почитайте статью одной из пострадавших - тык).
Сейчас на дворе 2022 год, но ситуация с сексуальными домогательствами в академии все еще катастрофическая. В США по частоте домогательств академическая среда уступает только армии (не думаю, что в других странах сильно лучше). Даже есть публичная база случаев домогательств в универах (тык).
И если домогающегося постдока можно приструнить через начальство (если начальство нормальное), то с профессурой все сложнее. Часто узконаправленными темами исследований занимается всего несколько профессоров в мире. И если домогательства исходят от профессора с большим политическим влиянием, остаться в этой теме будет очень сложно.
Так как иногда публичный ход таких дел может навредить пострадавшим еще сильнее, во многих университетах есть возможность попытаться решить проблему без официального расследования.
На фото памятка по sexual violence — такие висят в туалетах у нас в Корнелле. В памятке указанно, куда можно обращаться анонимно, какие сотрудники имеют право хранить конфиденциальность и тп. Известные мне случаи домогательств пострадавшие часто решали без дисциплинарного расследования через университетского омбудсмена.
В этом году департамент образования США предложил ряд поправок в Раздел IX. Помимо неплохих нововведений есть одно спорное - если поправки пройдут, все сотрудники факультетов будут обязаны докладывать о известных им случаях домогательств (даже без разрешения самих пострадавших). Очень неоднозначное решение, учитывая, что в некоторых случаях расследование может еще хуже отразиться на пострадавших (более подробно на Science - тык). Еще не понятно, как при таком законе будут действовать омбудсмены.
Одно не поменялось со времен того первого кейса в Йеле: руководства многих универсов все еще часто до последнего закрывают глаза на нарушения — кто-то прикрывает влиятельных сотрудников, кто-то просто не понимает проблему. Общественное мнение может быть эффективной таблеткой от невежества (см. кейс Сабатини и NYU). Поэтому на тему sexual misconduct надо обращать больше внимания, и это моя первая неуклюжая попытка.
Всем добра,
Тг
#научпоп
#менторство
#карьера
В США есть такой закон — Раздел IX (Title IX), который запрещает половую дискриминацию в учебных заведениях, где есть федеральные деньги. Закон довольно объемный, но сегодня мы поговорим про конкретную часть — сексуальные домогательства (не знаю, как хорошо перевести sexual misconduct; кто знает — пишите в комменты).
Раздел IX был принят в 1972 году, 50 лет назад. Среди первых громких случаев — иск против Йельского университета. Некоторые профессора ставили хорошие оценки за секс, были случаи изнасилования. Руководство универа спускало все на тормозах. В 1977 группа студентов попыталась засудить Йель за бездействие на основе Раздела IX. Кейс провалился из-за технических моментов, но публичность вокруг процесса заставила универ как-то решать проблему (почитайте статью одной из пострадавших - тык).
Сейчас на дворе 2022 год, но ситуация с сексуальными домогательствами в академии все еще катастрофическая. В США по частоте домогательств академическая среда уступает только армии (не думаю, что в других странах сильно лучше). Даже есть публичная база случаев домогательств в универах (тык).
И если домогающегося постдока можно приструнить через начальство (если начальство нормальное), то с профессурой все сложнее. Часто узконаправленными темами исследований занимается всего несколько профессоров в мире. И если домогательства исходят от профессора с большим политическим влиянием, остаться в этой теме будет очень сложно.
Так как иногда публичный ход таких дел может навредить пострадавшим еще сильнее, во многих университетах есть возможность попытаться решить проблему без официального расследования.
На фото памятка по sexual violence — такие висят в туалетах у нас в Корнелле. В памятке указанно, куда можно обращаться анонимно, какие сотрудники имеют право хранить конфиденциальность и тп. Известные мне случаи домогательств пострадавшие часто решали без дисциплинарного расследования через университетского омбудсмена.
В этом году департамент образования США предложил ряд поправок в Раздел IX. Помимо неплохих нововведений есть одно спорное - если поправки пройдут, все сотрудники факультетов будут обязаны докладывать о известных им случаях домогательств (даже без разрешения самих пострадавших). Очень неоднозначное решение, учитывая, что в некоторых случаях расследование может еще хуже отразиться на пострадавших (более подробно на Science - тык). Еще не понятно, как при таком законе будут действовать омбудсмены.
Одно не поменялось со времен того первого кейса в Йеле: руководства многих универсов все еще часто до последнего закрывают глаза на нарушения — кто-то прикрывает влиятельных сотрудников, кто-то просто не понимает проблему. Общественное мнение может быть эффективной таблеткой от невежества (см. кейс Сабатини и NYU). Поэтому на тему sexual misconduct надо обращать больше внимания, и это моя первая неуклюжая попытка.
Всем добра,
Тг
#научпоп
#менторство
#карьера
(Не)хочу Нобелевскую
Плохой тот солдат, который не думает быть генералом. Плохой тот футболист, который не думает выиграть Лигу Чемпионов. Плохой тот менеджер, который не думает стать гендиректором.
Профессиональная конкуренция требует карабкаться вверх по карьерной лестнице. Так научная карьера начинается в аспирантуре с конечной точкой full professor. Еще бывают дополнительные надстройки (distinguished professor), второстепенные метрики (цитируемость, Хирш) и награды.
Наверное, у каждого ученого есть знакомые не из науки, которые спрашивают, могут ли за его исследования дать Нобелевскую (пост про это — тык). Но плох ли тот ученый, кто не думает получить наивысшую награду?
Как по мне, индустриальная модель карьеры — работать всю жизнь на заводе, пока не станешь слесарем 100500-го разряда — сегодня теряет актуальность. Гораздо важнее уметь быстро переучиваться и реагировать на изменения на рынке труда быстрее других. Так за жизнь можно попробовать 4-5 разных карьер с расчетом, что 2-3 из них получатся (семью тоже считаю за карьеру).
Моя хорошая знакомая была крутым дизайнером света в Нью-Йорке (среди больших работ участвовала в создании нового ж/д вокзала в Чикаго). Пару лет назад она поняла, что реализовалась в профессии, и стала искать что-то новое. После года поиска себя и года упорного обучения она стала тату-художником — буквально на прошлой неделе лицензию дали (инста).
Так я еще сколько-то буду заниматься наукой и может даже попробую открыть свою лабораторию, но вряд ли буду заниматься этим всю жизнь. Помимо науки у меня есть и другие интересы. Например, мне хотелось попробовать себя в публицистике (отсюда этот блог).
Надо учитывать, что для освоения некоторых специальностей требуется сложная инфраструктура (например университет). Такие действительно лучше попробовать вначале пути. Есть много примеров, когда врачи в середине карьеры переучивались на программистов. Но я не знаю ни одного программиста, который в 40 лет решал пойти в мед академию.
Хорошо, когда смена карьеры происходит по собственной инициативе. Но иногда решают внешние факторы. Сегодняшние сокращения программистов и фризы на найм в бигтехе скорее всего со временем рассосутся. Но представьте, если убер резко начнет эксплуатировать беспилотные автомобили. Среди всех водителей, оставшихся без работы, выиграют те, кто смогут быстро переучиться.
Поэтому интересуйтесь разным, пробуйте и не брезгуйте изучать новое в любом возрасте. Ну и раз уже такой пост, поделюсь своими профессиональными соцсетями: твиттер и линкдин.
Всем добра,
Тг
#карьера
#менторство
Плохой тот солдат, который не думает быть генералом. Плохой тот футболист, который не думает выиграть Лигу Чемпионов. Плохой тот менеджер, который не думает стать гендиректором.
Профессиональная конкуренция требует карабкаться вверх по карьерной лестнице. Так научная карьера начинается в аспирантуре с конечной точкой full professor. Еще бывают дополнительные надстройки (distinguished professor), второстепенные метрики (цитируемость, Хирш) и награды.
Наверное, у каждого ученого есть знакомые не из науки, которые спрашивают, могут ли за его исследования дать Нобелевскую (пост про это — тык). Но плох ли тот ученый, кто не думает получить наивысшую награду?
Как по мне, индустриальная модель карьеры — работать всю жизнь на заводе, пока не станешь слесарем 100500-го разряда — сегодня теряет актуальность. Гораздо важнее уметь быстро переучиваться и реагировать на изменения на рынке труда быстрее других. Так за жизнь можно попробовать 4-5 разных карьер с расчетом, что 2-3 из них получатся (семью тоже считаю за карьеру).
Моя хорошая знакомая была крутым дизайнером света в Нью-Йорке (среди больших работ участвовала в создании нового ж/д вокзала в Чикаго). Пару лет назад она поняла, что реализовалась в профессии, и стала искать что-то новое. После года поиска себя и года упорного обучения она стала тату-художником — буквально на прошлой неделе лицензию дали (инста).
Так я еще сколько-то буду заниматься наукой и может даже попробую открыть свою лабораторию, но вряд ли буду заниматься этим всю жизнь. Помимо науки у меня есть и другие интересы. Например, мне хотелось попробовать себя в публицистике (отсюда этот блог).
Надо учитывать, что для освоения некоторых специальностей требуется сложная инфраструктура (например университет). Такие действительно лучше попробовать вначале пути. Есть много примеров, когда врачи в середине карьеры переучивались на программистов. Но я не знаю ни одного программиста, который в 40 лет решал пойти в мед академию.
Хорошо, когда смена карьеры происходит по собственной инициативе. Но иногда решают внешние факторы. Сегодняшние сокращения программистов и фризы на найм в бигтехе скорее всего со временем рассосутся. Но представьте, если убер резко начнет эксплуатировать беспилотные автомобили. Среди всех водителей, оставшихся без работы, выиграют те, кто смогут быстро переучиться.
Поэтому интересуйтесь разным, пробуйте и не брезгуйте изучать новое в любом возрасте. Ну и раз уже такой пост, поделюсь своими профессиональными соцсетями: твиттер и линкдин.
Всем добра,
Тг
#карьера
#менторство
YouTube
Union Station Restoration 7 min Video
Все дороги ведут в Геттинген
Геттинген, сегодня небольшой городок в Германии, до Второй Мировой войны был эпицентром мировой науки. Гаусс, Гейзенберг, Борн — иконы науки своего времени работали в этом месте. Во многом наше современное представление о мире сформировалось именно здесь.
Сегодня Геттинген — все еще сильный исследовательский центр, но уже один из многих. Для сравнения в начале 20го века библиотека местного универа даже не особо парилась обновлять подписки на американские журналы по теоретической физике — в них редко бывало что-либо интересное (инфа из биографии Оппенгеймера American Prometheus).
Куда все это делось? В связи с известными событиями в Германии многие ученые переехали в университеты США и Великобритании. Курант и компания основали факультет математики в NYU (сегодня Курантовский институт), Эйнштейн осел в Institute for Advance Study в Принстоне, и тп.
Сменились места, люди остались. Эти люди продолжили делать науку и воспитывать новых ученых.
Устойчивость и влияние научной преемственности действительно поражает. Можно проследить научные родословные на основе того, кто был чьим научным руководителем. Например, Андрей Окуньков (Филдсевский лауреат 2006 года) в трех поколениях от Колмогорова, в семи от Вейерштрасса, и в девяти от самого Гаусса.
Откуда берется научная преемственность? Ученые, развивающие новую научную парадигму, часто концентрируются буквально в нескольких исследовательских центрах и формируют вокруг себя аспирантские программы. Как научные руководители они помогают сформулировать и развить идеи аспирантам, тем самым формируя их как ученых.
Хорошие аспирантуры сильны именно за счет людей, а не из-за бренда университета. Так в престижных вузах тоже попадаются слабые аспирантские программы.
Подбор аспирантуры и научного руководителя — очень индивидуальный процесс. Часто бывает сложно разобраться в себе, понять, какие научные вопросы вас интересуют, где их правильно развивать.
В университете я был во многом наедине со своими идеями, местами расплывчатыми, местами недальновидными. Я читал много научных статей, искал в них потенциальное отражение своих интересов. У меня получилось сделать правильный выбор, хотя это был долгий и трудоемкий процесс.
Сейчас, оглядываясь назад, думаю, что при выборе аспирантуры правильнее советоваться с более опытными людьми, которые знают современный “рынок”. Здесь важно найти правильных советников, что тоже непросто. Тому же Оппенгеймеру посоветовали поехать в группу Макса Борна его преподаватели из магистратуры. Так он оказался в Геттингене. Остальное — история.
Небольшое объявление по теме поста:
Я уже рассказывал про менторскую программы, закрывшуюся после начала войны. Тогда несколько бывших менторов создали новую менторскую программу Sci.STEPS, которая успешно работает уже несколько семестров. Сейчас идет новый набор менти (можно на русском, можно на английском). Подробнее тут: тык. Дедлайн подачи заявок: 17 декабря.
Всем добра,
Тг
#менторство
Геттинген, сегодня небольшой городок в Германии, до Второй Мировой войны был эпицентром мировой науки. Гаусс, Гейзенберг, Борн — иконы науки своего времени работали в этом месте. Во многом наше современное представление о мире сформировалось именно здесь.
Сегодня Геттинген — все еще сильный исследовательский центр, но уже один из многих. Для сравнения в начале 20го века библиотека местного универа даже не особо парилась обновлять подписки на американские журналы по теоретической физике — в них редко бывало что-либо интересное (инфа из биографии Оппенгеймера American Prometheus).
Куда все это делось? В связи с известными событиями в Германии многие ученые переехали в университеты США и Великобритании. Курант и компания основали факультет математики в NYU (сегодня Курантовский институт), Эйнштейн осел в Institute for Advance Study в Принстоне, и тп.
Сменились места, люди остались. Эти люди продолжили делать науку и воспитывать новых ученых.
Устойчивость и влияние научной преемственности действительно поражает. Можно проследить научные родословные на основе того, кто был чьим научным руководителем. Например, Андрей Окуньков (Филдсевский лауреат 2006 года) в трех поколениях от Колмогорова, в семи от Вейерштрасса, и в девяти от самого Гаусса.
Откуда берется научная преемственность? Ученые, развивающие новую научную парадигму, часто концентрируются буквально в нескольких исследовательских центрах и формируют вокруг себя аспирантские программы. Как научные руководители они помогают сформулировать и развить идеи аспирантам, тем самым формируя их как ученых.
Хорошие аспирантуры сильны именно за счет людей, а не из-за бренда университета. Так в престижных вузах тоже попадаются слабые аспирантские программы.
Подбор аспирантуры и научного руководителя — очень индивидуальный процесс. Часто бывает сложно разобраться в себе, понять, какие научные вопросы вас интересуют, где их правильно развивать.
В университете я был во многом наедине со своими идеями, местами расплывчатыми, местами недальновидными. Я читал много научных статей, искал в них потенциальное отражение своих интересов. У меня получилось сделать правильный выбор, хотя это был долгий и трудоемкий процесс.
Сейчас, оглядываясь назад, думаю, что при выборе аспирантуры правильнее советоваться с более опытными людьми, которые знают современный “рынок”. Здесь важно найти правильных советников, что тоже непросто. Тому же Оппенгеймеру посоветовали поехать в группу Макса Борна его преподаватели из магистратуры. Так он оказался в Геттингене. Остальное — история.
Небольшое объявление по теме поста:
Я уже рассказывал про менторскую программы, закрывшуюся после начала войны. Тогда несколько бывших менторов создали новую менторскую программу Sci.STEPS, которая успешно работает уже несколько семестров. Сейчас идет новый набор менти (можно на русском, можно на английском). Подробнее тут: тык. Дедлайн подачи заявок: 17 декабря.
Всем добра,
Тг
#менторство