Можно предсказать поведение массы, труднее - небольшой группы, и невозможно - отдельного человека.
Осознание проблемы - и есть проблема. Опыт с плексиглазовым плотом (мыши на нем движутся хаотично, не осознают - и не тонут; люди осознают, движутся целенаправленно и переворачивают его). Осознанность может быть не решением, а проблемой. Но это так в первую очередь для масс, и это как-то связано с мыслью выше про возможность предсказывать поведение; поэтому так много сложностей с планированием осознанных глобальных реформ общества - кажется, что они работают только в случае везения и при удачном стечении обстоятельств и/или когда для них пришло время.
Так же работают попытки пианиста, уже выучившего произведение, играть его осознанно, а не на автомате, задумываясь о движении каждого пальца. Поэтому, вероятно, важно, что осознание может стать автоматическим навыком (который, правда, все равно будет ограничен ресурсом сознания, кошельком миллера - мы в реагировании на совершенно новые условия - как неуклюжие роботы, нам нужно время, чтобы выработать частный навык, а в случае навыка быстро вырабатывать новые навыки есть возможность для развития адаптивности, но она ограничена, у нас не настолько мощный мозг).

«Друг посетил в доме лауреата Нобелевской премии Нильса Бора, известного ученого-атомщика.
Пока они разговаривали, друг продолжал смотреть на подкову, висящую над дверью. Наконец, не в силах сдерживать свое любопытство, он спросил:
«Нильс, не может быть, чтобы вы, блестящий ученый, верили в это глупое подковообразное суеверие!?!»
«Конечно, нет», - ответил ученый. «Но я понимаю, что это приносит удачу, веришь ты в это или нет». - Делать что-то, даже если не понимаешь, как это работает - верно. Лучше всего совмещать рационалистский и эмперический подход. Рационалист "улетает" в абстракции, ему не хватает опыт наблюдения за миром. Факты важнее обоснования (на примере исследования смертности при родах от сепсиса). Эмперицизм замечает работоспособность того, что не всегда и не сразу может объяснить рационализм (может быть, дело в том, что рационализм редукционистский, а жизнь - это хаотическая система?). При этом рационализм может разрушить некоторую магию повествований, историй, которые скрываются за выдумками, которые, в свою очередь, не связаны с реальностью напрямую, но позволяют ей управлять, как математика, например. Иллюзии реальны, как говорил Жижек. Вымысел - это и правда, и нет. Вымысел - это правда настолько, насколько числа - это правда. Есть 1 банан и 1 яблоко, общее для них то, что их по 1; реальна ли 1? В зависимости от того, что считать реальностью. Абстракция иногда более реальна, чем сама реальность. Но важно, что не каждая абстракция на такое способна, как и не любое возможное физическое явление воплощено (это то же самое русло, что и в случае со смыслом). Не любой вымысел получает власть, он должен совпасть - как живой ключ с живым подстраивающимся желающим понять замком. И это суть искусства.

«Поведение отдельного человека предсказать нельзя, зато можно предсказать поведение целого коллектива и притом с большой точностью» Мысль о том, что ситуация с глобальными конфликтами создана недопониманием сторонами друг друга - наивная. Проблема как раз в том, что все, кто заинтересован, кто принимает решения, всё понимают, понимают, чего хотят сами и чего хочет оппонент, и, скорее всего, понимают и то, что оппонент тоже это всё понимает.

А вот в случае с общением отдельных людей недопонимание - это действительно проблема. Это природа вещей, чуть ли не чистая физика, фундаментальное свойство сознания - то, что мы не можем напрямую ощутить чувства и узнать мысли другого человека. Это то, что определяет самые базовые мотивы в нашем представлении о феномене сознания. Но то, что это биологически и физически детерминированное ограничение, не оправдывает людей. Потому что создается эта ситуация не биологией и даже не глупостью, а ленью, безволием и добровольным подчинением своим страстям.

И именно поэтому социальные сети никогда не будут местом, где возможно продуктивное обсуждение мнений с целью примирения. Потому что даже общение вживую этого не дает. Социальные сети - это пространства, облегчающие сегрегацию мнений и идеологий, усиливающие фрагментацию общества: потому что они облегчают взаимодействие между людьми, а не подталкивают к взаимодействию людей с противоположными точками зрения. Это не работает даже с доступностью информации: зачем узнавать мнение идеологического противника, если по принимаемым тобой идеям есть столько материалов, что тебе не хватит жизни, чтобы все их изучить. С людьми так же: с одной стороны, идея о том, что выбор друзей и партнеров бесконечен - иллюзия, ведь ресурс каждого человека ограничен, и тебе просто не хватит времени и сил узнать множество людей достаточно хорошо (по причине вышеописанного ограничения).

Но все же интернет расширяет возможности для поиска “своих” людей. Такие возможности укрепляют тесные связи между теми, кто уже обладает общими взглядами. А для тех, кто по разные стороны баррикад, упрощение взаимодействия ничего не дает: эти люди и вживую бы не стали друг с другом общаться, так что от возможности поговорить или что-то запланировать в сети им не жарко и не холодно (да и зачем, если можно легко найти единомышленников, с которыми общаться гораздо приятнее?).

В каком-то смысле социальные сети даже мешают людям слышать друг друга. Без них ты вынужден удовлетворять свою потребность в общении, взаимодействуя с тем, кто доступен тебе вживую, а эта выборка меньше, в ней меньше шансов найти "абсолютных" единомышленников, так что тебе приходится учиться гибкости и умению понимать чужую точку зрения.

Нарастающая популярность и возможности социальных сетей сейчас дают людям, еще не до конца отвыкшим от живого общения, большие, непривычные для прошлых поколений возможности для поиска "своих" людей. Но со временем этот “бонус” будет ощущаться все меньше: с уменьшением необходимости приспосабливаться к живому разношерстному из-за меньшей величины выборки кругу общения способность понимать других людей будет уменьшаться, твоя "неповторимость" и чрезмерная чувствительность к мнениям, отличным от твоего - увеличиваться.

Функции живого организма, которые не используются, атрофируются и исчезают, так что, скорее всего, будущие поколения будут настолько же одиноки, насколько были одиноки люди до появления соцсетей. А может быть, одиночества даже станет больше: ведь общение в сети - это совсем не полноценная замена общению вживую, и дело не только в невербальном взаимодействии, отсутствие которого создает искажения. В сети проще носить маски, в том числе неосознанно. "Литературный персонаж", с которым вы общаетесь, чаще всего очень сильно отличается от живого человека, который за ним стоит. Он как будто обладает своей собственной личностью, отличной от реального человека.

Есть вероятность, что это даже не совсем маска в обыденном понимании. Даже обычное притворство в каком-то смысле меняет личность, заставляет чувствовать и воспринимать себя иначе. А маска таких масштабов, с таким количеством искажений, которые создаются соцсетями, неизбежно способствует не только восприятию тебя другими людьми как отдельного персонажа, но и появлению этого персонажа на самом деле. И хорошо, если тебе повезло это осознать. Может быть, причина дичи, которая иногда творится в сети в личном общении и особенно в комментариях, когда вполне адекватные в живом общении люди пишут ужасные вещи, заключается в том, что они не осознают, в кого они превращаются в такие моменты: ведь для такого осознания нет достаточного стимула - никто не даст тебе по лицу за твои слова, а это - важный и самый действенный способ получить “осознание” и таки “осознать” - надеть маску приличия. Интересно, что в таком контексте “осознать” и “надеть маску” - это одно и то же. Вероятно, иногда осознание - это притворство, в которое мы заставляем себя поверить, а потом забываем об этом.

Что забавно, есть идея в психоанализе, что при общении вживую мы носим более сложную и прочную маску, а вот в случаях, когда мы играем в игры или общаемся с незнакомцами в сети, когда социальное давление становится меньше, наружу выходит наша истинная суть. Вероятно, это так, но лишь для части людей - тому, что не все люди такие, есть действительно научные подтверждения в поведенческих экспериментах на детях. Не все люди внутри садисты и психопаты даже на самом глубинном уровне “рептильного мозга”. У некоторых он даже без социального давления ничего не решает.

Но все люди носят маски.

Изначальный (предварительный) задаваемый тобой вектор отношений (контекст) влияет на восприятие тебя самого через определяемое этим контекстом твое же поведение. Задавая вектор в отношениях с человеком, ты определяешь свое поведение, показывая один из своих "слоев", тем самым скрывая другие. Человек может догадаться, какой ты целиком только в том случае, если у него есть опыт общения с людьми, похожими на тебя в том же выбранном контексте вектора поведения и отношения. Люди всегда меняются при сближении, открываются новые "слои". И изначальная "маска" указывает в том числе на то, что под ней, потому что последовательности изменения при сближении у разных людей можно поделить на типажи, у людей одного типажа они происходят похожим образом, при этом типаж можно определить и по самой верхней "маске", "слою". Поэтому верна мысль "покажите мне маски, которые носит человек, и я скажу, каков он". Это только кажется, что лицо, которое ты показываешь другим, скрывает тебя настоящего. На самом деле, оно прямо отсылает к твоей истинной сути, если у другого есть опыт сближения с людьми твоего типажа. И, скорее всего, типажи - это не иллюзия. Ненаучность соционики и прочих способов поделить людей на категории определяется не тем, что никаких категорий нет. Они есть просто потому, что сознание - это эмерджентное свойство, а число возможных форм таких свойств в похожих условиях ограничено. Попытки раз и навсегда поделить людей по категориям проваливаются потому, что люди растут, и еще потому, что жизнь - это хаотическая система, непериодический порядок, который не получится описать неизменными категориями периодического порядка.

P.S. “Осознанных кино- и литературных злодеев, которые знают и, что важнее, по-настоящему верят в то, что они злодеи, в реальной жизни нет. Поэтому можно исправить почти любого. А кино и книги этому мешают, налепляя ярлыки, надевая очки особого восприятия других, как злодеев или героев, и заставляя нас самих примерять маски героев и злодеев. Но это просто театр, которому нужны яркие цвета. Так же и не работают сюжеты про "преодоление" (раз победил себя - и все получилось: решился пойти на важное собеседование - и у тебя работа мечты, придумал идею - и сразу разбогател, взялся писать книгу - и стал популярным автором, решился пригласить девушку на свидание - и вы автоматом встречаетесь и т.д.). В реальности стараться приходится на порядок больше.

Так же и с играми - они упрощенная (не только в плане примитивности, но и в плане проходимости) версия жизни.

Современные поколения слишком сильно заражены литературой и кино, всем, что описано выше, и поэтому дольше взрослеют. Слишком много опыта почерпывается и проживается в литературе."

Причина лени в неспособности осознать результат своих усилий. А также в слишком хорошо развитом воображении, позволяющем признать иллюзию реальностью. "Недостаток сил" редко играет в этом значимую роль (особенно в случае тех, кто тратит на игры много времени). Люди начинают с игр (играми могут быть и истории) и привыкают к результативности игр. Если сравнить игру в стратегию и управление государством, очевидно, что те же усилия в случае игры дают результат несоизмеримо больший, чем в случае руководства чем-то реальным. Вернее, иллюзию этого результата. Игра призвана быть репетицией жизни. Но если человек не может распробовать результат усилий в реальности (ведь пути удовольствия и мотивации редко бывают прямыми), и при этом способен своей фантазией достроить упрощенную модель до полноценного представления о мире, то игра остается для него более желанной. Идея Ницше о том, что в вопросе увлеченности любимое дело для взрослого человека должно быть тем же, чем игра для ребенка, срабатывает только тогда, когда процессу масштабирования игры во взрослую жизнь ничто не мешает. Во взрослой жизни игра становится отдыхом, потому что она позволяет добрать за счет своей результативности тот дефицит радости, который есть у человека в его работе. Достаточно увлеченному человеку отдых не нужен. Его работа - уже игра для него.

Мир может быть довольно жестоким местом, и, что интересно, делает его таким во многом 1) твое восприятие, 2) то, что его не так просто изменить, 3) то, что существует иллюзия, что изменить его легко. Иллюзия заключается в кажущейся доступности альтернативы “можно так не чувствовать”. Доля истины в этом есть, потому что ощущения отчасти зависят от мыслей. Но мало того, что эта зависимость не такая уж сильная, - сами наши мысли можно назвать произвольными (подчиняющимися воле) только с большой натяжкой.

Помимо того, что восприятие часто делает происходящее болезненным для воспринимающего, через его реакции оно делает мир невыносимым для остальных. Люди пытаются вычленить проблемы и найти полезные (желаемые) ответы вовне, потому что так удобнее. И чем важнее вопрос, тем эффект сильнее, тем это выходит более слепо и неуклюже, с одной стороны, и метко, действенно и разрушительно - с другой. Поэтому самые жестокие порождения идеологий в истории были глобальными - они касались того, что важно всем. При этом наибольших успехов в причинении страданий идеологические прошивки и культурный код добиваются тогда, когда находят такие решения проблем, в которых истинная причина любых проблем спрятана на виду, прямо за найденным ответом - под маской религий, наций или даже самих идеологий.

Эта истинная причина - сам культурный код, потому что люди уже разумны. Когда-то дело было в биологии, но сейчас оружие, которым решал проблемы в прошлом только что обзаведшийся разумом человек, слишком сильно мутировало, разрослось, наплодило вторичных конфликтов, которые теперь никогда не закончатся и будут только менять формы, поводы и обоснования. Потому что, вероятно, это не только оружие, это - двигатель эволюции разума. Неслучайно есть теории, что именно политическая борьба в разных своих обличиях ответственна за лавинообразное развитие языка, разума и культуры.

Кажется, что можно было бы обрезать и вытравить лишнее из культур. Но это невыполнимая задача: и из-за пронизанного связями по всей глубине личности устройства усвоенного отдельным человеком культурного кода, и из-за того, что есть то, что показывают другим, и то, что думают на самом деле. При этом в вопросе “окультуривания” культур важно, что культура не привязана безальтернативно ни к нации, ни к месту (особенно сейчас, когда есть интернет), гораздо сильнее она привязана к случайности. Внутри одного языка уживается множество запрограммированных ролей, различия в усвоенном культурном коде у разных людей на одной “культурной территории” могут быть больше, чем отличия в культуре разных стран. Здесь как в различиях полов: отличия между людьми одного пола могут быть больше, чем отличия между людьми разного пола.

Очевидным решением кажется то, что культуры действительно нужно менять, их отличия - это не просто мелкие детали. Эти особенности определяют поступки людей и их судьбы. Многие такие особенности стоило бы сделать музейными экспонатами, пугающими потомков, как нас пугают охота на ведьм и человеческие жертвоприношения - но это не решит проблемы, потому что вопрос останется слишком важным для людей, и они очень быстро придумают новые беспощадные, полезные и действительно “рабочие” ответы.

Люди в целом мастера в том, чтобы находить способы докопаться до все более глубоких струн в своих душах и играть на этих струнах с максимальным эмоциональным откликом - тут можно вспомнить и Достоевского, и культуру отмены. В каком-то смысле, суть гуманизма как чего-то эволюционирующего - не в уменьшении страданий, а в изобретении все более изощренных и утонченных способов уничтожения противника и ублажения самого себя. Гуманизм сам по себе - такое утонченное и изощренное изобретение.

Люди становятся тоньше и сложнее. С одной стороны, они, как герой из “Цветов для Элджернона”, на заре своей истории просто не могли осознать всего ужаса своего существования, с другой - в своей теперешней форме слишком хорошо знают, как сделать жизнь друг друга по-настоящему невыносимой. И это знание растет. Может быть, в этом истинная причина увеличения одиночества.

Менять что-то по отдельности в структуре жизни сложно, рано или поздно поиск приводит к все большему пониманию, что разрозненные вопросы связаны в единую сеть, в которой нет дна.

P.S. Можно предсказать поведение массы, труднее - небольшой группы, и невозможно - отдельного человека.

Осознание проблемы - и есть проблема. Опыт с плексиглазовым плотом (мыши на нем движутся хаотично, не осознают - и не тонут; люди осознают, движутся целенаправленно и переворачивают его). Осознанность может быть не решением, а проблемой. Но это так в первую очередь для масс, и это как-то связано с мыслью выше про возможность предсказывать поведение; поэтому так много сложностей с планированием осознанных глобальных реформ общества - кажется, что они работают только в случае везения и при удачном стечении обстоятельств и/или когда для них пришло время.

Так же работают попытки пианиста, уже выучившего произведение, играть его осознанно, а не на автомате, задумываясь о движении каждого пальца. Поэтому, вероятно, важно, что осознание может стать автоматическим навыком (который, правда, все равно будет ограничен ресурсом сознания, кошельком миллера - мы в реагировании на совершенно новые условия - как неуклюжие роботы, нам нужно время, чтобы выработать частный навык, а в случае навыка быстро вырабатывать новые навыки есть возможность для развития адаптивности, но она ограничена, у нас не настолько мощный мозг).

Общества/нации/корпорации и прочие искусственные образования, в отличие от человека, почти всегда ведут себя как эгоистичные психопаты. "Надчеловеческий" альтруизм - более сложная и редкая вещь, чем альтруизм индивидуальный. Отсюда растут ноги понятий "война всех против всех" и "человек человеку волк", а не из межличностных отношений. Хотя по большей части это проявляется именно в общении конкретных людей, отношения этих отдельных незнакомых людей из безликих огромных масс, сталкивающихся друг с другом, стоит рассматривать не как межличностные отношения, а как отношения между массами. Тут есть тонкий момент, свойственный только современной культуре: такие отношения между современными незнакомцами - более жестокие и психопатические (хотя это скрыто приличиями), чем даже, наверное, отношения сталкивающихся впервые друг с другом первобытных племен, - потому что они в принципе не подразумевают даже возможности восприятия другого как того, кого можно принять как не только инструмент, как чувствующего так же, как ты (хотя корпоративная этика подразумевает "игру" в это "человеческое отношение"). Люди постоянно ломают это и живут двумя личностями - "корпоративной" и "человеческой". Они заводят друзей и партнеров, знакомясь на работе, но то, как это происходит, как переключается деловое общение на "человеческое", как меняется при этом поведение людей, только подчеркивает психопатичность "корпоративного этикета", и то, что такое общение - это именно общение масс, а не людей.

Контроль ИИ - проблема, потому что это черный ящик, это меняющееся и разрастающееся внутри себя дерево со сложными узорами-связями (как и мозг, как и любая живая система). Нам повезло, что генетический код записан на линейных (одномерных) молекулах, и даже его расшифровка - это непростая задача. Культурный код в мозгу определенного человека или на силиконовом носителе в случае ии - это трехмерная в пнрвом случае и двухмерная во втором система, которая еще и растет и меняется уникально у каждого и гораздо быстрее, чем эволюционирует геном. Мы можем предположить наличие общих закономерностей, как, например, ограничение по усложнению при условии сохранения жизнеспособности - имеющимися структурами или же особенностями элементарного устройства - размером транзисторов или нейронов. Также, очевидно, возможности изменения при том же условии сохранении системы живой будут ограничены уже прошлыми, уже сформированными конфигурациями в структуре. Обе закономерности работают и в случае генома и, в целом, применимы к любой меняющейся сложной системе. Вероятно, какие-то отдельные закономерности можно выявить и для "саморазвертывающихся" систем. Но это будут слишком общие закономерности. Для изучения частных, свойственных только для мозга закономерностей, нужны эксперименты на нем самом. Сложная трехмерная хрупкая нерегулярная и разнородная структура мозга - ограничение для изучения глобальных процессов в нем на клеточном уровне. Поэтому, вероятно, стоит сначала исследовать динамику нейросетей на уровне транзисторов: исследовать "черный ящик" ии будет проще, чем черный ящик биологического мозга: буквально, следить за каждым транзистором проще, чем за каждым нейроном. И это может стать полезным инструментом для исследования общих закономерностей онтогенеза культурного кода в конкретном мозге или железе ии.

Несознательно, в своих эмоциях и настроениях мы подчиняемся культурному коду гораздо проще, чем наше рациональное мышление. Свободно по большей части только “сознание” и оно может (но только косвенно) участвовать в управлении “вегетативными” реакциями нашей психики (изначально не предназначенными для сознательного управления), находя связи в том, как и на что она реагирует. Намеренно подчиняясь необходимым, уже усвоенным или неосознанно нас привлекающим мотивам в культурном коде, согласовывая себя с ними, “рациональное начало” создает среду для своего безболезненного и счастливого существования. В целом, совершенно не важно, насколько такие мотивы и структуры в культурном коде согласуются с положением дел в “реальном мире”, важно только то, успела ли память неосознанно их принять. Поэтому психологи часто ведут речь о детстве и поэтому же есть поговорка, что в окопе нет атеистов. “... за всеми различиями существует одна история: продвижение от «нет» к «да». Всю жизнь мы говорим: «Нет, спасибо. Нет, спасибо.», а потом наконец: «Да, я сдаюсь. Да, я принимаю. Вот мои руки.» Вот что такое жизнь. Все в конце концов говорят «да».”

Чаще всего конфликты в отношениях и глупые прогнозы во всех сферах жизни возникают из попыток разглядеть желаемое/пугающее там, где ничего, кроме шума, нет. Особенно это выражено в ситуациях, когда у отдельного человека и, что более важно и критично, у человечества в целом мало опыта, и еще нет знания, как выглядит "положительный сигнал". Все эти мимолетные колебания, которые сосредоточенно выискивают в поведении других людей и явлений в мире, - это просто стохастические пики на кривой нулевого сигнала, это просто случайности поведения и случайности восприятия. У "положительного сигнала" другой масштаб, и сразу же понятно, когда он появляется, а все подозрения и интерпретации непостоянного хаоса, который наблюдался ранее на "нуле", после кажутся смешными. "Не сон разума порождает чудовищ, а, скорее, бдительная рациональность, страдающая бессонницей"