18 октября мы отменили незаконные судебные акты по делу А57-22856/2021, чем была подтверждена моя гипотеза о том, что данный спор, вопреки мнению авторов комментируемой статьи - результат судебных ошибок, а не ошибок законодателя при формулировании текста закона, а именно - спорной льготной нормы пп 4 п 1 ст 342 НК РФ (ставка 0 при добыче нефти из ранее списанных запасов).

Нам удалось доказать, что все изложенные выше доводы налоговых органов и судов не соответствуют действующему НК РФ и отраслевому законодательству о недрах.

Показательно, что о цели льготы ФНС России начала рассуждать только в отзыве на мою жалобу в вышку, приводя новые аргументы, в связи с чем пришлось сильно перестраивать позицию, учитывая вновь звучащие аргументы, заслуживающие внимания, но на которые и близко не опирались суды при рассмотрении спора.

Нам удалось спасти предприятие от банкротства, массового увольнения работников и, самое главное, мы были правы по закону и фактуре.

Ждём мотивировку!

Очень полезный получился судебный акт: со ссылками на принципы налогообложения (ст. 3 НК РФ) и правила толкования норм о налоговых льготах (ст. 56 НК РФ).

Недавно писал для Делового Петербурга комментарий по вопросу принятия арбитражным судом обеспечительных мер по налоговым спорам. Поскольку почти ничего из моего текста не вошло в заметку журнала, публикую здесь: возможно, кому-то текст будет полезен (см., в первую очередь, п. 3). Само дело - А56-82638/2023.

Интерфакс о моем деле в Вышке, на удивление содержательно и понятно, поэтому и публикуем

Еще один спор по НДПИ недавно был передан в СКЭС ВС РФ на пересмотр за короткий промежуток времени, хотя ранее ВС РФ и обходил своим вниманием этот налог.

Налогоплательщик в проверяемом периоде добывал концентраты, содержащие золото и применял к такой добыче общие ставки без повышающих коэффициентов, в том числе без повышающего коэффициента Крента 3.5.

В законе написано, что при добыче концентратов и других полупродуктов, содержащих золото или серебро, применяется коэффициент Крента 1. В остальных случаях - коэффициент Крента равен 3.5 (пункт 3 статьи 342 НК РФ).

Суды, отказывая в удовлетворении требований налогоплательщика, исходили из того, что по данному делу повышенный рентный коэффициент Крента, равный 3.5, должен применяться в отношении содержащихся в концентрате металлов (за исключением золота), независимо от наличия и (или) количества золота в добытом полезном ископаемом.

Формально налогоплательщик прав. Если в концентрате есть золото, то безотносительно к содержанию в концентрате прочих металлов должен применяться рентный коэффициент Крента 1. Такова воля законодателя, прямо записанная в пункте 3 статьи 342 НК РФ.

И, на первый взгляд кажется, что налоговый орган, по существу, без наличия на то оснований в законе, предлагает трансформировать такой объект НДПИ, как «полупродукт, содержащий… золото» (пп. 13 п. 2 ст. 337 НК РФ), в конкретные драгоценные металлы, содержащиеся в концентрате, и к ним применять дифференцированные налоговые ставки.

С другой стороны, можно усмотреть несправедливость в ситуации, когда в добываемом (получаемом) налогоплательщиком концентрате доля золота или серебра по сравнению другими металлами мала на уровне статистических погрешностей. И платина/сурьма/прочие металлы составляют основное содержание полупродукта. Здесь уже кажется, что факт наличия «1 грамма золота» на «килограмм платины» не будет определять применимую налоговую ставку, включая рентный коэффициент.

Определение по ссылке тут.

Ну что, господа, уточняемся? Или еще рано?)

Перечитал еще раз дело по КРЕНТе 3.5, о котором писал выше, и не могу не написать более развернуто про возможные аргументы налогового органа, заслуживающие внимание:

(1) у этого недропользователя платины в недрах согласно данным ГБЗ 4.5 тонны; металлов платиновой группы - больше 3 тонн; золота - всего 100 кг. Соответственно, золото, выведенное законодателем из-под повышающего коэффициента, совсем не преобладает и при добыче у налогоплательщика;

(2) определение НДПИ отдельно по компонентам, содержащимся в полупродукте, продиктовано экономикой налога (пункт 3 статьи 3 НК РФ).

И, рассмотрение дела в пользу налогоплательщика открывает большой простор для злоупотреблений: 1 грамм золота или серебра в руде или ином полупродукте будет давать возможность неприменения повышающего коэффициента 3.5 ко всем затратам на добычу «многокомпонентных полупродуктов», в том числе и главным образом относящихся на прочие драг металлы - даже если количество золота и (или) серебра в них ничтожно малое. Этот дисбаланс и экономическая неоправданность ярко видны на примере и этого дела (см выше);

(3) на стр. 8 определения о передаче дела на рассмотрение 2 кассации (в посл. абз.) написано: цена золота в 2 раза выше платины. (Якобы, поэтому надо льготировать весь полупродукт?). Но, это идет вразрез с логикой уже самого законодателя: из-под повышающего коэффициента выведено также и серебро, а оно дешевле как платины, так и золота;

(4) в пункте 5 статьи 340 НК РФ написано, что налоговая база по НДПИ определяется в отношении каждого химически чистого металла (в том числе, в полупродукте) отдельно.

Решение АС СПб и ЛО от 28.08.2023 по делу № А56-29975/2023 иллюстрирует грубо ошибочную методологию доначисления налогов «любому, с кого их можно взыскать», вне зависимости от статуса налогоплательщика, субъективной стороны нарушения, и даже вне зависимости от установленных фактов реальных поставок, «прослеживаемости» как товаров, так и хозяйственных операций в целом и пр.

Из дела усматривается: налогоплательщик в проверяемом периоде в целях дальнейшей реализации приобретал у взаимозависимой организации трубную продукцию. В свою очередь, взаимозависимая организация эту продукцию приобретала у заводов - причем купила на сумму и объем, кратно превышающие цену и объем продаж в адрес налогоплательщика . По результатам проведения ВНП, по налогу на прибыль была сделана реконструкция (правда, не совсем верным методом), в вычетах по НДС - отказано.

Мотив для доначисления: добровольно ликвидированная взаимозависимая организация ранее привлекала для осуществления своей деятельности фирмы, не обладающие должной благонадежностью (платят мало налогов, нет ресурсов и пр.).

Ключевой факт в том, что эти «плохие компании» вообще никакого отношения не имеют к поставкам в адрес налогоплательщика труб. Конкретнее: они - не «второе звено» для налогоплательщика в рамках операций по поставке труб. Притом сумма отказа в вычетах налогоплательщику примерно (!) равна величине вычетов взаимозависимого лица, которые были заявлены им в связи с приобретением услуг у «плохих компаний» (сумма ЭТИХ вычетов - чуть больше). Дробления бизнеса в этой модели не установлено, ничего подобного налогоплательщику не вменяется.

Изложенный подход суда нарушает правила индивидуализации хозяйственных операций для целей налогообложения (ст. 54.1 НК РФ, пп. 2 п. 2), не учитывает формирование заводами источника для вычета НДС налогоплательщиком-приобретателем товаров, игнорирует необходимость состязательности в вопросе исследования причастности налогоплательщика и его взаимозависимого лица к «плохим компаниям» - субъективная сторона вообще не исследуется, речь идет об объективном вменении, налогоплательщик не может отвечать за отношение менеджмента (ГД, Финдир, ГлБ) взаимозависимой (по критерию учредителя) организации.

Подход суда также игнорирует специальные нормы НК РФ и принципы налогообложения. Есть исчерпывающий перечень условий перенесения налоговых обязательств взаимозависимых лиц друг на друга с целью осуществления соответствующих доначислений (ст. ст. 45, 46 НК РФ). Соответствующие претензии могли быть предъявлены налогоплательщику - в случае, если налоговым органом было бы установлено, что на счет Общества поступает выручка за реализованные взаимозависимым лицом товары (работы, услуги) (п. 3 ст. 45 НК РФ); генеральному директору, главному бухгалтеру, иному виновному должностному лицу взаимозависимой компании - в порядке «налоговой субсидиарки» (постановление КС РФ от 08.12.2017 № 39-П, постановление КС РФ от 30.10.2023 № 50-П) и пр. Из судебного акта видно, что оснований для использования указанных юридических механизмов судом и налоговым органом установлено не было.

В этой связи, у меня есть закономерные и очень интересные вопросы: 1) если бы налогоплательщик вообще ничего не покупал в спорных периодах у взаимозависимого лица-поставщика, ему также можно было бы отказать в вычетах? В каких-нибудь других? Т.е. есть ли разница, с позиций методологии, между ситуацией (а) «Операций не было» и ситуацией (б) «Операции были, но к техническим компаниям не относятся»;

2) надо ли, чтобы вычеты по отношениям с «плохими контрагентами» взаимозависимого лица попали в период приобретения налогоплательщиком спорной продукции? Или, если у взаимозависимого лица будут найдены технические компании за 2015 год, то можно отказать налогоплательщику в вычетах НДС при поставках товаров в 2023 году? Кажется, что, если не важны хозяйственные операции, то и период тоже не важен - что абсурдно.

И, наконец, 3) встречал кто-то в практике подобные ситуации? А именно, когда есть взаимозависимая компания, она привлекала технические компании, и на этом основании налогоплательщику доначисляются налоги так, как будто бы технические компании - его второе звено, хотя они вообще никакого отношения не имеют к спорным поставкам?

Работающая деловая цель для оспаривания претензий инспекции в дроблении бизнеса (А57-1578/2023).

Всем желаем мотивации и духа соревнования на новой рабочей неделе! 🔥

Наконец-то содержательный контент

Мы с коллегами записали на видео обсуждение вопроса о том, влияет ли изменение системы налогообложения продавца (был на общей, а с нового года ушел на УСН) на цену договора? Т.е., можно ли цену с нового года будет уменьшить на сумму НДС?

Ранее на этом канале я писал о деле, в котором неосновательное обогащение на стороне продавца в аналогичной ситуации было подтверждено судом первой инстанции. Но, с учетом недавнего принятия СКЭС ВС РФ определения, вероятно эта практика будет пересмотрена.

К чему мы с коллегами Радиславом Репиным и Даниилом Борейшо (хоть он и ведущий, я и его спровоцировал на диалог) пришли по итогам обсуждения - смотрите по ссылке!

https://youtu.be/iAKbXn6-V8o?si=XXNhlYhZ1WM1GuPn

Вчера 13 ААС абсолютно верно своим постановлением отменил это решение суда первой инстанции и принял новый судебный акт об удовлетворении требований налогоплательщика.

Недавно с коллегами обсуждал интересный вопрос в связи с отказом налогового органа в возврате НДФЛ.

Налогоплательщик (физлицо) заявил имущественный налоговый вычет (пп 3 п 1 ст 220 НК РФ), право на применение которого по итогам проверки было подтверждено налоговым органом. Однако налоговый орган отказал в возврате НДФЛ по заявлению налогоплательщика, поскольку в нем не был указан расчетный счет, на который следовало перечислить деньги.

В связи с этим налогоплательщиком было подано второе заявление на возврат НДФЛ - уже с указанием счета. Однако налоговый орган опять отказал в возврате НДФЛ, поскольку на момент подачи второго заявления истек трехлетний срок на возврат НДФЛ за соответствующий налоговый период (2019 г.).

Соответственно, правовой вопрос, на который надо ответить: установленный НК РФ трехлетний срок на возврат НДФЛ - это срок для волеизъявления на возврат НДФЛ по заявлению налогоплательщика за соответствующий налоговый период, или же срок на подачу корректного заявления на возврат НДФЛ со всеми необходимыми реквизитами?

Я думаю, что перечисление денежных средств касается только порядка исполнения права на налоговый вычет, в то время как в трехлетний срок должно укладываться лишь волеизъявление налогоплательщика на возврат НДФЛ, но не получение денежных средств, которое (как факт) может быть осуществлено и после истечения трехлетнего срока.

По этой причине не соответствует закону отказ в вычете по НДФЛ на основании более позднего предоставления налогоплательщиком сведений о расчетном счете, на который необходимо произвести выплату.

В данном случае, представляя такие сведения за пределами трехлетнего срока, бюджетная система не несет потерь, а, напротив, экономически лишь кредитуется за счет величины вычета. Учитывая же, что волеизъявление на применение вычета и фактический возврат НДФЛ заявлено налогоплательщиком в установленный трехлетний срок, то не нарушены и ценности правовой определенности и предсказуемости в рамках налоговых отношений и бюджетного планирования.

Кроме того, с точки зрения принципа добросовестности налогового администрирования можно поставить вопрос о том, что налоговый орган должен был технически исполнить первое заявление на возврат НДФЛ как заявление о зачете в счете будущих налоговых платежей.

Если так, то давность была прервана, право на вычет НДФЛ подтверждено, но вместо дефектного способа его реализации (выплата) д.б. сделана запись в учете налогового органа о "запасном способе" (зачет в счет будущих платежей).

Разумеется, с участием Даниила Антонова 😎

Налоговый эксперт Борис Луцет в статье «Правовое определение понятия «независимой нефтяной компании» и иные вопросы совершенствования законодательства» / «Нефтегазовая вертикаль», № 02/2024, с. 30-35 предлагает нам актуальную дискуссию, связанную с определением правового статуса малых нефтяных компаний. Я к ней присоединился - в марте в этом же издании выйдет и моя статья по теме, которую также я опубликую на этом канале.

Пока скажу пару слов о поднятой проблеме.

Традиционное восприятие нефтяной отрасли основывается на понимании, что занятые в этой области субъекты являются сверхприбыльными экономическими гигантами, нефть добывается фонтанным способом «на северах» или в море, транспортируется в фантастических объемах огромными танкерами или магистральными трубопроводами. Нефтяным компаниям не то, что не нужна государственная поддержка – напротив, они имеют все возможности и должны осуществлять дополнительные взносы и пожертвования в бюджеты бюджетной системы Российской Федерации, триллионами питая российскую экономику в силу своей чрезмерной рентабельности.
 
Однако такой общий подход не будет профессиональным, если принимать во внимание наличие отраслевых исключений. Специфика этой отрасли предполагает, что все сказанное выше справедливо только для т. н. «вертикально интегрированных нефтяных компаний» (ВИНК), под которыми понимаются компании и холдинги, занимающиеся всеми этапами технологического процесса, начиная от добычи и переработки углеводородов, включая нефть, заканчивая продажей готового товарного продукта потребителю (например, бензина на АЗС).

Но есть и другие компании – они добывают нефть в регионах, которые не являются «традиционными нефтяными», например, в Поволжье, включая Саратовскую область. Кто-то вообще знал, что в этих регионах есть нефть?) Выручка таких компаний не превышает 1-2 млрд руб. в год (у некоторых компаний, известных нам, выручка и вовсе не превышает 200 млн руб. в год). Добыча нефти осуществляется на 1-2 месторождениях, в сложных условиях: нефть не бьет фонтаном, используются щадящие режимы добычи, станки-качалки. Добываемая такими компаниями нефть имеет высокую обводненность, содержит нежелательные и требующие дополнительных затрат при переработке примеси (например, серу), как следствие такая нефть продается дешевле и т.д.

В связи с этим, когда мы говорим о необходимости законодательного регулирования деятельности и экономической поддержки независимых и малых нефтяных компаний, с конституционно-правовых позиций мы всегда подразумеваем необходимость отступления от общего режима правового регулирования таких компаний, что обусловлено существенной спецификой их фактического положения.

Вышел новый номер журнала НЕФТЕГАЗОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ
В статье Даниила Антонова «Законодательство почти не видит ННК» продолжаем обсуждать тему малых нефтяных компаний, начатую Борисом Луцетом в статье «Правовое определение понятия «независимой нефтяной компании» и иные вопросы совершенствования законодательства» (НЕФТЕГАЗОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ, № 02/2024).

Автомобильный завод не учел в доходах субсидию, которую получил для компенсации расходов на уплату утилизационного сбора, со ссылкой на пп 21 п 1 ст 251 НК РФ.

Первую инстанцию выиграли.

Апелляцию проиграли.

Апелляция написала очень узко: утилизационный сбор это не налоговый, а фискальный сбор (т.е., в терминологии КС РФ, сбор, который установлен не НК РФ, а другим законом), следовательно, пп 21 п 1 ст 251 НК к этой ситуации неприменим.

Из этого делаем вывод, что, если субсидия была бы предоставлена для целей уплаты налогов или сборов, которые установлены НК (например, для уплаты НДС), то такая субсидия (или ее соответствующая часть, если целей предоставления субсидии несколько) не должна учитываться в налоговой базе по налогу на прибыль организаций.

Над решением этим еще стоит поразмыслить и точно не с позиций мотивировки 13 ААС; мне кажется, оно первое в стране.

Отмечу, что в расходах утилизационный сбор у этого налогоплательщика, если верить 13 ААС, учтён, что ставит вопрос о конституционном балансе с одной стороны и, с другой, о природе такой субсидии, не является ли она суперэкстраординарной «льготой»-поддержкой, что оправдало бы «небаланс» доходов и расходов.

Кроме того, весьма интересно и применение самого пп 21 к сложившимся отношениям. В норме написано, что не учитываются в базе по прибыли доходы в виде сумм кредиторской задолженности налогоплательщика по уплате налогов и сборов, пеней и штрафов перед бюджетами, списанных в соответствии с законом.

В данном случае никто задолженность не списывал: на погашение задолженности дали субсидию. С одной стороны, есть ли разница между прощением долга бенефициаром (коим выступает РФ) и предоставлением этим же бенефициаром субсидии?

С другой, это лишь вернет нас в тему о том, что расходов на утилизационный сбор изначально не должно быть в базе, если они прощены.