Архиепископ Тихон (Беллавин) (будущий патриарх Московский и всея России) в передовых окопах 277-го Переяславского пехотного полка. 1916 год.

1 августа (19 июля по старому стилю) 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну.
В России её называли Великой войной и Второй отечественной. Это был первый в истории военный конфликт мирового масштаба, в который было вовлечено 38 из 59 государств, существующих в то время.
Патриотический подъем в начале войны был колоссальным. На фронт добровольцами уходили многие известные люди: художники, писатели и поэты. В 1914 году участник войны Николай Гумилёв написал такие строки:

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

В результате войны прекратили своё существование четыре империи: Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская.
Захватившие в 1917 году власть большевики, заключили 3 марта 1918 года с Германией позорный сепаратный Брест-Литовский мирный договор, по которому Россия потеряла около 1 миллиона квадратных километров своей территории, на которой размещалось около 1/4 пашенных земель и 3/4 угольной и металлургической промышленности страны. Кроме того, она была обязана уплатить Германии контрибуцию в размере 6 миллиардов марок.

Художник Андрей Ромасюков "Бой австрийских драгун и русских улан"

​Виленский Семён. Вопросы есть?

Семён Самуилович Виленский (13 июня 1928, Москва — 23 апреля 2016, там же) — советский диссидент, поэт, мемуарист и издатель. Основатель и глава историко-литературного общества «Возвращение» и журнала узников тоталитарных систем «Воля».

Был арестован в Москве за антисталинское стихотворение «Интеллигенты, быть тверже стали! Кругом агенты, а первый — Сталин». Лубянка, страшная Сухановская тюрьма, откуда почти никто не выходил живым, колымские лагеря…

Ему выпала участь предотвратить межнациональное столкновение заключенных, инспирированное гулаговским начальством. Он выжил, чтобы потом доносить до людей правду о ГУЛАГе. Начиная со второй половины 50-х годов Семен Виленский собирает архив воспоминаний узников ГУЛАГа, однако пройдет более 30 лет, прежде чем они начнут публиковаться на родине.

Возглавляемое им историко-литературное общество «Возвращение» является сегодня единственным в России, а может быть, и во всем мире, специализирующимся на публикации воспоминаний бывших заключенных сталинских и нацистских лагерей. «Есть всюду свет… Человек в тоталитарном обществе» — так называется составленная и изданная им хрестоматия для школьников, в которую помещены произведения крупнейших русских писателей о противостоянии несвободе.

О своем тюремном опыте Семен Самуилович рассказал в книге воспоминаний «Вопросы есть?», вышедшей двумя изданиями.

Скачать
#литература

18 лет назад отошел к Богу митрополит Сурожский Антоний (в миру Андрей Борисович Блум; 1914-2003), епископ Русской православной церкви, патриарший экзарх Западной Европы (в 1965-1974 годах), выдающийся христианский проповедник и богослов. Приведу слова владыки Антония о смерти: "У меня отношение к смерти своеобразное, и мне хочется объяснить, почему я к смерти отношусь не только спокойно, но с желанием, с надеждой, с тоской по ней. Мое первое яркое впечатление о смерти — разговор с моим отцом, который мне как-то сказал: «Ты должен так прожить, чтобы научиться ожидать свою смерть так, как жених ожидает свою невесту: ждать ее, жаждать по ней, ликовать заранее об этой встрече, и встретить ее благоговейно, ласково».

Второе впечатление (конечно, не сразу, а много спустя) — смерть моего отца. Он скончался внезапно. Я пришел к нему, в бедную комнатушку на верхушке французского дома, где была кровать, стол, табуретка и несколько книг. Я вошел в его комнату, закрыл дверь и стал. И меня обдала такая тишина, такая глубина тишины, что я, помню, воскликнул вслух: «И люди говорят, что существует смерть!. Какая это ложь!» Потому что эта комната была преисполнена жизнью, причем такой полнотой жизни, какой вне ее, на улице, на дворе я никогда не встречал. Вот почему у меня такое отношение к смерти и почему я с такой силой переживаю слова апостола Павла: Для меня жизнь — Христос, смерть — приобретение, потому что пока я живу в плоти, я отделен от Христа…

Но апостол прибавляет дальше слова, которые меня тоже очень поразили. Цитата не точна, но вот что он говорит: он всецело хочет умереть и соединиться со Христом, но прибавляет: «Однако, для вас нужно, чтобы я остался в живых, и я буду продолжать жить». Это последняя жертва, которую он может принести: все, к чему он стремится, на что он надеется, чего он делает, он готов отложить, потому что он нужен другим.

Смерть я видел очень много. Я пятнадцать лет работал врачом, из которых пять лет на войне или во французском Сопротивлении. После этого я сорок шесть лет прожил священником и хоронил постепенно целое поколение нашей ранней эмиграции; так что смерть я видел много. И меня поразило, что русские умирают спокойно; западные люди чаще со страхом. Русские верят в жизнь, уходят в жизнь. И вот это одна из вещей, которые каждый священник и каждый человек должен повторять себе и другим: надо готовиться не к смерти, надо готовиться к вечной жизни.

О смерти мы ничего не знаем. Мы не знаем, что происходит с нами в момент умирания, но хотя бы зачаточно знаем, что такое вечная жизнь. Каждый из нас знает на опыте, что бывают какие-то мгновения, когда он живет уже не во времени, а такой полнотой жизни, таким ликованием, которое принадлежит не просто земле. Поэтому первое, чему мы должны учить себя и других, это готовиться не к смерти, а к жизни. А если говорить о смерти, то говорить о ней только как о двери, которая широко распахнется и нам даст войти в вечную жизнь".

Среди расстрелянных 03.01.1938г. был Николай Козлов, известный на Урале фотограф.
О нем можно почитать здесь: https://zhulanovsky-nyr.livejournal.com/68813.html

"Сталина на вас нет": запрос на справедливость снизу
Левада-центр провел новый опрос - о возможности установки гипотетического памятника Сталину и вполне реального музейного центра "Сталин-центр". Выводы неприятные: в поддержку высказываются жители небольших городов и сельских районов, не очень обеспеченные и хуже образованные, при этом - в равной степени это и самые старшие, и самые молодые респонденты (причем доля поддерживающих идею памятника Сталину среди молодых выросла в 5 раз).
Против памятника несколько чаще выступают жители крупнейших городов, люди среднего возраста (40-55 лет), получившие высшее образование.
Интересны мотивировки. Денис Волков упоминает два основных объяснения: а) Сталин создал великое государство, а Гулаг и репрессии - это "щепки летят" б) "дети не помнят историю, пусть помнят хоть так".
Но явно существует и третья, более глубокая причина, которая не ловится с помощью опросов - только интервью и наблюдение позволяет нам это увидеть: Сталин для многих воспринимается как некоторое идеальное воплощение суровой справедливости, противопоставленное современной коррумпированной политической элите. Обратите внимание - поддержку идеи поставить памятник Сталину высказывают именно не очень обеспеченные люди из маленьких городов, которые часто сталкиваются с социальной несправедливостью. Именно такие люди выходят на митинги против произвола и коррупции местных властей с портретом Сталина, а также ставят бюсты Сталину на своих огородах.
Когда вы читаете эти строки, вам, возможно, кажется все это странным и точно "не про меня", но обратите внимание на то, какие выражения, связанные с "отцом народом", присутствуют в русском языке. Например, все знакомы с высказыванием "Сталина на вас (или на них) нет!", когда сталкиваемся с чем-то неправильным (с нашей точки зрения) в устройстве государства. Вообразите себе вот такую ситуацию (она реальная): Ввот человек стоит в очереди на границе (с Финляндией) в машине и таможенники медленно все делают, трепятся и курят, а очередь стоит. И тут этому водителю все надоедает, он высовывается и говорит: "Сталина на вас нет". Если развернуть фразу, то получается, что сейчас таможенники плохо и медленно работают, а при товарище Сталине все работали быстро и хорошо, потому что были очень жестокие наказания, вплоть до расстрела. Или суждение "А вот при Сталине был порядок", которое мы часто слышим. Как правило, говорящий подразумевает, что сейчас творится полный бардак. Стоит вспомнить и популярную легенду о том, что после Сталина остались только сапоги/френч (то есть он был лично беден). Распространение таких текстов и отражает слабо рефлексируемое стремление иметь суровое мерило справедливости, которое можно противопоставлять современной неправедливости (я написала об этом когда-то подробную колонку).
И поэтому я никогда не говорю "Сталина на вас нет".

Здание Шехтеля в Москве, на Проспекте Мира.

Нужно издавать альбомы, посвященные нашей национальной катастрофе - утрате архитектурного облика России во время коммунистического эксперимента над ней. Самая эффективная пропаганда будет, ибо всё наглядно - Россия до, Россия после. Все действительно русские люди необходимые для себя выводы сделают, а шариковское отребье так и останется отребьем, здесь аргументы не помогут, это уже природное.

Как писал Леонид Леонов, "можно не читать торопливых, недобросовестных книг, не посещать дурных спектаклей и выставки посредственных картин, но люди не могут ходить с закрытыми глазами по городам, застроенным плохими зданиями".

Архитектура - важнейший инструмент воспитания нации. То, что окружает ее денно и нощно и задает условия жизни и быта. Ублюдочная совковая архитектура воспитывала соответствующий человеческий тип. Люмпен-пролетариат с крайне низким уровнем культуры.

Нужен большой нацпроект по скорейшей зачистке наших городов от остатков этого убожества.

Память о Большом терроре. http://visz.nlr.ru/articles/5-avgusta-tridcat-sedmogo-v-istorii-nash

То, что нужно помнить. Восстановить, конечно, большую часть всего этого нельзя, но сохранить в памяти и обозначить памятными знаками места разрушенных святынь необходимо. https://nampuom-pycu.livejournal.com/215913.html

Что такое эта ихняя «сталинская индустріализація»? Это вотъ что.

Въ началѣ 1890-хъ годовъ потомокъ нѣмецкихъ переселенцевъ Александръ Александровичъ Фильбертъ организуетъ на материнской усадьбѣ въ Томскѣ производство колбасъ, мясныхъ и рыбныхъ консервовъ, балыковъ изъ нельмы и осетра. Въ 1894 году онъ открываетъ «Вѣнское колбасное и гастрономическое заведеніе А. Фильбертъ и Кº» съ магазинами въ разныхъ частяхъ города. Въ 1914 году учреждёнъ торговый домъ «А. Фильбертъ и племянники».

Паровая колбасная (то есть оснащённая передовыми паровыми машинами) Александра Фильберта была первой въ Сибири. Авторъ «Очерка русскаго рыболовства» И. Д. Кузнецовъ также называетъ его основоположникомъ рыбо-консервнаго дѣла въ Сибири. Фабрика Фильберта выпускала до 100 тыс. коробокъ 31 вида мясныхъ и рыбныхъ консервовъ въ годъ.

Въ 1892 году издѣлія колбасной мастерской Фильберта (окорока, колбасы, овощные консервы) были удостоены золотой медали на сельско-хозяйственной и промышленной выставкѣ въ Красноярскѣ. Въ 1896 году Александръ Фильбертъ получилъ серебряную медаль Всероссійской выставки въ Нижнемъ Новгородѣ.

А въ 1929 году его выселили изъ собственнаго дома на Торговой улицѣ, 38 вмѣстѣ съ двумя сыновьями. Фильбертъ переселяется въ посёлокъ Самусь, но и оттуда его грозятъ выгнать какъ бывшаго владельца колбасной фабрики. Позднѣе онъ устраивается кочегаромъ на томскую конфетную фабрику «Профинтернъ». Въ 1937 году организаторъ крупной пищевой промышленности былъ арестованъ и разстрелянъ органами НКВД.

Вотъ такая вотъ «индустріализація». Для справки: по лендъ-лизу въ Совдепію было поставлено 2077 млн банокъ мясныхъ консервовъ, что на 480% превысило собственное производство.

Оцѣните сатанинскій уровень ненависти: отняли всё имущество, выселили из собственнаго дома, едва вообще не оставили на улицѣ и даже кочегаромъ (!) не дали работать — всё равно убили.

(Источникъ: Н. М. Дмитриенко. Томские купцы: биографический словарь, 2014).

Этот сборник куда менее лоскутный и регионалистский, чем предыдущий. Первой же статьей ставится вопрос о зональности советской экономики - существовала ли на самом деле граница между ГУЛАГом или не-ГУЛАГом? Была ли она представлена контрольно-следовой полосой или же лежала глубже? Этот вопрос дополняется предложением использования скорее юридической, нежели социальной оптики к исключительно внеправовому процессу - объясним ли ГУЛАГ как зона постоянного исключения или же нуждается в анализе "принципал"-"агент"?
Первая часть сборника посвящена различным формам организации принудительного труда. Помимо общеизвестных ГУЛАГа и других главков НКВД (даже Тагир Маджулов передавал привет блатным с Вятлага), поднимается и тема спецпереселенцев (следующая книга только о них), и военнопленных, и шарашек, и даже тылового ополчения с рабочими колоннами. Подробно рассматривается проблематика ЛПК - лагерно-промышленного комплекса как основной экономической единицы НКВД, разбираются юридические нюансы (лагеря не только существовали вне Сталинской конституции, но и в целом не имели законодательной базы, которую им заменяли подзаконные ведомственные акты). Более того, педалирующаяся многими историками тема о тотальном бардаке тоталитаризма находит свое подтверждение в (вне)правовом плюрализме лагерного быта - конфликтующие друг с другом нормативы содержания контингента особых лагерей, причуды плановой экономики в виде планового убытка и другие проявления Zeitgeist. Но больше все поражает тотальная невозможность определить сугубо экономическую сторону ГУЛАГа - да, труд заключенных был менее эффективен, чем труд вольнонаемных, да, большинство лагерей были убыточны, но вольнонаемная рабочая сила в целом не смогла бы выполнить поставленных задач - советское государство в принципе не обладало возможностью убедить достаточное количество вольнонаемных поехать в условия, где строили царство разума лагерники и уж тем более обеспечить их даже по скромным запросам рабочего 30х годов. Однако неэкономический арсенал стимулирования производства показал свою излишнюю эффективность, что в очередной раза подчеркивало примат политического над экономическим в советской политики (привет Дмитрию Моисееву с его определением правых как ставящих политическое превыше прочего). Этот раздел сборника богат не только фактологией, но и попыткам сформулировать экстраполируемые и потому особо ценные выводы.
Вторая часть книги еще интереснее. Статья Ферретти, сводящая очевидные для знакомого с историей первой четверти XX века линии с более глубокими, медленными линиями российской государственности с его привычкой к принудительной модернизации и доктринальным марксизмом, заслуживает отдельного поста (но его не будет, чтобы не знакомиться с ГУЛАГом изнутри). Скажу только то, что разделение насилия и террора не только крайне спорно, но и очень интересно. Впрочем, товарищ Троцкий имел свой взгляд на аналог вооруженного восстания и его законность, и взгляд этот Ферретти оспорить не удается. Остальные статьи раздела стоит прочитать в первую очередь кураторам Музея Гулага, а то за новую постоянную экспозицию стыдно. Даниэль А. и Флиге И. явно понимают в организации музейного дела больше, так попросите их помочь.
Третий раздел рассматривает исключительно проблематику спецпоселений в разрезе экономики. Наиболее интересный вопрос, который я давным-давно искал у Манна, остается без ответа - как советское государство от стратоцида перешло к этническим чисткам. Но подробнее я об этом буду рассказывать в следующей рецензии.
Вопросы же, обозначенные в начале рецензии, получают свои неожиданные ответы в рамках сборника. Граница между ГУЛАГом и не-ГУЛАГом действительно обозначены шестью заборами, потому что ни в экономике, ни в головах их не было, а объяснить ГУЛАГ могут лишь те, кто смог его помыслить. Мы ли это с вами, товарищи книжные черви и сочувствующие?

Если всерьез говорить по поводу мема «в СССР хлеб был хлебом, корки были вкусные, а мякиш неземной, вот что значит канадская пшеница», то закупки пшеницы у западных стран Советский союз начал еще в 1963 году, этот год назвали годом сельскохозяйственной катастрофы, даже книга такая есть, кстати, очень добротная.

В природе случилась засуха, а в правительстве, так уж совпало, в этот же момент - очередная придурь. Вместо пшеницы сажали кукурузу и кормовые культуры, чтобы прокормить скот, изымаемый с 1959 из личных хозяйств; использование целинных земель дало сбой; под паром решили оставить как можно меньше земель, а значит озимые сорта сеялись только после уборки полей, уже в холод, и просто вымерзли; постепенное нарастание нехватки зерна в прошлые годы уже почти опустошило стратегический зерновой запас.

Критическая 30% нехватка урожая побудила обратиться за поставками на Запад, а именно в Канаду. С этого года СССР ежегодно закупал зерно у капиталистов, Канады, Франции и США вплоть до 1980-х

​Избяной космос

В начале ХХ века был такой крестьянский поэт Николай Клюев (1884-1937). Есенин считал его своим учителем. В 1937 году Николая Клюева расстреляли в Томске и похоронили в общей могиле.

Исследователи творчества Клюева частно используют выражение "избяной космос". Космос здесь - в древнегреческом смысле слова - упорядоченное целое. Изба - это вся Вселенная. Стены, крыша, декор, убранство, вещи и снедь - составляют в поэзии Клюева самодостаточный и гармоничный мир.

В стихотворении "Земля и железо" (1916) крестьянская изба буквально взмывает в космос:

В кручине по крыльям, пригожих лицом
Мы «соколом ясным» и «павой» зовем.
Узнайте же ныне: на кровле конек
Есть знак молчаливый, что путь наш далек.

Изба - колесница, колеса - углы,
Слетят серафимы из облачной мглы,
И Русь избяная - несметный обоз! -
Вспарит на распутье взывающих гроз...

Сметутся народы, иссякнут моря,
Но будет шелками расшита заря,-
То девушки наши, в поминок векам,
Расстелют ширинки по райским лугам.

На картине Владимира Ельчанинова «Встреча в Клушино» (1987) Юрий Гагарин в стиле Шагала пролетает над избами родной деревни